– Хорошо, господин адмирал, – кивнул король Эдуард, – но все же – что нам делать в первую очередь?
– А я вам скажу, – вместо Карпенко ответила Ольга. – В первую очередь необходимо выиграть войну против Германии и ее сателлитов, ради которой мы здесь и собрались. Причем выиграть быстро и малой кровью, не затягивая бойню ради того, чтобы дать побольше прибылей оружейным магнатам. Это совершенно исключено, и любые попытки затянуть войну мы будем считать нарушением нашего соглашения.
После этого наступила тишина; британская делегация думала, стоит пить налитое вино или лучше бросить все и гордо удалиться восвояси…
Пять минут спустя, там же и те же.
Никто не ушел, все остались, даже сэр Эдуард Грей, после предшествующего разговора чувствующий себя в этой цитадели российской власти как хищник, внезапно угодивший в западню. Он два с половиной года работал над улучшением русско-британских отношений, пытаясь загладить «шероховатости», созданные действиями предыдущего кабинета, но прием, оказанный делегации Соединенного Королевства, его обескуражил. Нет, на публике все было благопристойно, салют наций из двадцати одного холостого выстрела – сначала с «Гангута», вышедшего навстречу «Дредноуту», потом с верков Кронштадта, когда британский линкор проходил Морским каналом мимо главной военно-морской базы Российской Империи к месту швартовки у причала Гутуевской гавани. Но при закрытых дверях канцлерского кабинета все поменялось с точностью до наоборот. Радушные хозяева оборотились жестокими инквизиторами, обрушившими на гостей град обвинений (надо признать, обоснованных). Никто прежде не смел разговаривать с британским королем так, как разговаривали русская императрица и ее присные.
Но при всем при этом нельзя было не признать, что отношение правящей верхушки пришельцев к британской делегации, опекающей свою императрицу, было, безусловно, положительным. В противном случае все они, включая короля, в Зимнем Дворце не прошли бы дальше внешнего поста охраны, в результате чего поездка в Санкт-Петербург вылилась бы в посещение членами королевской семьи ближних и дальних родственников, а он, сэр Эдуард Грей, и адмирал Фишер превратились бы в праздных зевак. Адмирал хотя бы мог поработать экскурсоводом на своем «Дредноуте», хотя наплыв любопытных, желающих посмотреть заморскую диковинку, был на порядок меньше, чем в Лондоне или даже в Копенгагене. Российскую публику изделие британских корабелов не удивило, и даже такому дилетанту в морском деле, как сэр Эдуард Грей, было понятно почему. Русские линкоры, даже на неопытный взгляд, выглядели как творения совсем другого мира, и «Дредноут» на их фоне смотрелся словно набор несуразностей.