Теплов уже пробовал было поступить на службу к кому-либо из клевретов Бирона, но все они сторонились от единственного уцелевшего сослуживца казненного вельможи. Многие из прежних знакомых даже сказывались не дома и избегали принимать Теплова. Бирон тоже знал, что секретарь Волынского уцелел, знал его даже в лицо. Занятый более важными делами и заботами, он все собирался и все забывал узнать из бумаг по делу Волынского, почему этот секретарь остался невредим.
Теплов, видя, как избегают его все в Петербурге, понял, что он сделался личностью для всякого опасною. Ему надо было на время уехать из столицы и во всяком случае не бывать у тех, которые продолжали принимать его из любви, рискуя попасть из-за него в ответ. Таким образом, Теплов прежде всего перестал бывать у Сонцева и не решался завернуть к нему даже и ночью. Зато они постоянно переписывались через верного человека, крепостного Сонцева, старика Степана. Теплов просил приятеля всячески похлопотать, чтобы снова иметь какое-нибудь место на государственной службе. Сонцев обещал и старался. Но это оказывалось совершенно невозможным.
За это время Сонцев был случайно повышен по должности и ему приходилось часто являться с докладом лично к самому герцогу. И будто нарочно за последнее время Бирон все ласковее стал относиться к Сонцеву. Возможность говорить с ним по немецки, прямодушие, скромность Сонцева, знание дела — все нравилось деспоту-герцогу. В особенности понравился ему однажды один ответ Сонцева. Герцог во время доклада прямо спросил:
— Скажи мне: а очень меня русские не любят?
— Да-с! Ненавидят! — прямо и честно отвечал Сонцев.
Герцог имел привычку всякий день после занятий отправляться на прогулку, чтобы пройти пешком ради моциона. Он всегда в этих прогулках брал кого-нибудь из своих секретарей. При этом, конечно, несколько полицейских, ради его безопасности, отправлялись тоже поневоле гулять, — одни далеко впереди герцога, другие сзади. Все эти люди были чистокровные немцы, выписанные из Курляндии и слепо преданные своему верховному начальнику и соотечественнику. С того дня, как Сонцев попал в милость к герцогу, Бирон стал часто брать его с собою на эту прогулку. Постоянно занятого серьезными делами герцога забавлял при этом не столько Сонцев и разговор с ним, сколько его умный Волчок. Раза два герцог прямо объяснил Сонцеву:
— Я тебя беру с собою из-за твоего умного пуделя. Презанимательная собака!
Сонцев поневоле сопутствовал герцогу в его прогулках, не воображая, что может произойти из этого. А между-тем, однажды и стряслась беда, которую можно было отчасти предвидеть и легко предотвратить.