Британские элиты: факторы глобального превосходства. От Плантагенетов до Скрипалей (Делягин) - страница 19
Король Яков II Стюарт
Славная революция (как и мир, быстро заключенный Австрией – тогда Священной Римской империей – с Османской империей) изменила соотношение сил не в пользу начавшей войну Франции, но финансисты с обеих сторон, стремясь закабалить свои государства, практически исключили возможность заключения мира.
Новые деньги для ведения активных боевых действий понадобились Англии уже в 1693 году, однако финансисты категорически отказали в них ради достижения качественно нового уровня своего влияния: создания частного банка в качестве центрального и установления таким образом своего контроля за всеми финансами общества. Ситуация была настолько отчаянной, что для поиска денег даже создали специальный комитет палаты общин.
Английский порт Бристоль в XVII в.
Предложение шотландца Уильяма Патерсона о создании такого банка для эпохи государственно-частных компаний, когда классическое государство еще только начинало формироваться, отнюдь не было чем-то выходящим из ряда вон: финансисты предложили королю и парламенту позволить им применить в сфере их деятельности в принципе тот же механизм, который купцы того времени уже давно и привычно использовали в торговых компаниях.
Новизна заключалась в двух факторах.
Прежде всего, объектом деятельности была не торговля с дальними странами, а финансирование собственного государства. Обязательства частного банка были обеспечены государством (собираемыми им налогами и его вкладами в банке) и выпускались для оплаты долга правительства. Парадокс (и смысл частного центрального банка) заключался в том, что любое обязательство (банкнота) Банка Англии с момента выпуска являлась в конечном счете долгом правительства перед ее держателем, – однако выпускаться она могла и без согласования с правительством. Требование сделать банкноты Банка Англии полноценным платежным средством, объективно конкурирующим с монетами, которые чеканило само правительство, последнее поначалу отвергло с формулировкой «это зашло слишком далеко», – но деваться было некуда. Правда, банкноты Банка Англии, что представляется весьма существенным (и что выгодно отличило Англию от аналогичной французской попытки, предпринятой позже Джоном Ло), обладали крупным номиналом, недоступным для большинства населения (что ограничивало разрушительный потенциал их возможного обесценения), так что их появление заметила только элита.
Второй фактор новизны заключался в радикальной смене характера государства. После Славной революции оно уже отделилось от короля; сказать по примеру французского соседа нормальное для абсолютизма «государство – это я» было уже невозможно. Поэтому вхождение короля в учредительный капитал, по инерции, возможно, еще воспринимавшееся современниками как естественное участие государства в «государственно-частном партнерстве», на деле было участием частного лица, пусть даже и исключительно влиятельного.