Развитие производственных технологий (в первую очередь необходимых для поддержания обороноспособности) уже с конца 50-х годов XX века предъявляло к технологиям управления заведомо неприемлемые для тогдашней политической системы требования – обеспечения гибкости, делегирования полномочий, сокращения числа уровней управления, стимулирования инициативы и самостоятельности. Когда приспособление общественной системы управления к этим объективно обусловленным производственными технологиями требованиям начало угрожать ее принципиальным основам и непосредственным интересам, она закостенела и под действием инстинкта самосохранения начала не приспосабливаться сама к развитию технологий, но, напротив, приспосабливать их развитие к интересам своего сохранения с наименьшими изменениями.
В результате система управления локализовала объективно подрывавшие ее существование передовые технологии в ключевых для ее выживания научной и оборонной сферах, оторванных от общества (в случае «закрытых городов» – даже территориально, но в целом – в разраставшейся по мере роста потребности общества в свободе системе научно-исследовательских институтов) и потому наименее опасных с точки зрения самосохранения этой системы. (Весьма убедительной в своей яркости иллюстрацией этого представляется раскованный стиль поведения физиков 60-х годов и талантливой научной молодежи из разнообразных «наукоградов», шокировавший в то время основную часть советских граждан. Недаром одна из самых знаменитых записей В. Высоцкого называется «Концерт в НИИ»: дело не только в наибольшей восприимчивости и, соответственно>, благодарности относительно свободной аудитории, но и в том, что вне научно-исследовательских институтов исполнение подобных песен было сопряжено с качественно большими политическими и идеологическими трудностями.)
Действуя подобным образом, отсталые технологии управления довольно быстро остановили несовместимый с ними и потому угрожавший им технологический прогресс в остальных сферах жизни общества, в том числе прекратили «внедрение» (термин, уже на лексическом уровне подразумевавший преодоление сопротивления) научных разработок в гражданские отрасли.
Затем произошло постепенное стихийное торможение развития угрожавших отсталым технологиям управления современных производственных технологий и в ключевых для выживания управляющей системы сферах, связанных прежде всего с обороноспособностью. Это окончательно затормозило технологический прогресс в Советском Союзе в целом, привело к отторжению советским обществом носителей этого прогресса, необратимому и нарастающему отставанию СССР в ключевых направлениях мировой конкуренции (в первую очередь в организации финансовой деятельности, конструировании политических структур и в формировании массового сознания), а затем – и к его гибели.