– Главная опасность артефактов в том, что они могут быть совершенно любой формы. Вы не распознаете смерть в обычном карандаше, в колечке с бриллиантом, в браслете с крупицами. Поймете, только когда против вас его используют, когда прочувствуете его действие.
– Какое? – спросила Аннабет.
– Их довольно много. Самые безобидные начисто лишают воли, заставляют делать все, что прикажет владелец артефакта. Самые жуткие могут уничтожить изнутри, разорвать сердце, переломать все кости. Окунуть в кошмары и свести с ума или вычерпать всю магию до дна и обратить против вас. На создание такого артефакта требуется огромная сила.
Я не буду говорить, что Оллис никогда сам не создал бы ни одного такого артефакта. Что Акорион сам выбирал, как и от чего будут умирать адепты в школе. И еще я никогда не спрошу Бастиана, против какого артефакта выступил он, но даже сейчас вижу в его глазах что-то темное. То, из-за чего он здесь: воспоминания о смерти не вызывают в нем страх или боль, они рождают ярость, которую он сейчас совершенно спокойно держит в узде.
– Использование смертельных артефактов жестоко карается законом. А еще требует особой осторожности, потому что обратить артефакт против себя так же просто, как убить с его помощью другого. И это – единственный способ победить. Играя против такого артефакта, не получится разоружить противника и сдать страже. Только убить, причем именно тем способом, которым он собирался убить вас. Но это очень сложно… практически невозможно.
У адептов не было шансов. Ни у Надин, ни у Эйгена. Я пожалела о том, что взяла эту тему, в тот момент, когда читала о действиях артефактов и невольно представляла тот вечер. Мне казалось, однажды Акорион обязательно покажет все, что там происходило, и к страху бродить во сне добавился еще и страх увидеть в нем чужое прошлое.
Закоулки темной магии, в которые я окунулась всего на мгновение, да и то поверхностно, поразили жестокостью и извращенной фантазией, будто тот, кто создавал эти игрушки, был совершенно безумен и специально придумывал все новые и новые мерзкие способы убийства. Поверить в то, что Акорион, который делал смертельные артефакты, и Дэвид Даркхолд, оплативший лечение мамы, – один человек, было сложно. И невольно думалось: не этого ли он добивался?
Когда я закончила лекцию и собрала бланки с ответами на тест, то поняла, что если сейчас же не присяду и не выпью воды, то грохнусь в обморок. Лицо горело, голоса почти не было, и все, что я чувствовала, – это смертельная усталость и желание забиться в самый темный угол комнаты, где нет ни людей, ни прыгающих перед глазами букв.