– Как вас зарегистрировать? – кашлянув, занесла я ручку над пустой строчкой.
– Смерть. Вместо комнаты – вечер в холле в компании управляющей. Оплата – десять золотых, чаевые – семьдесят пять лет.
Вытянув губы уточкой от офигения и округлив глаза, я принялась выводить своим аккуратным, практически каллиграфическим почерком (моей гордостью и предметом зависти одноклассников, однокурсников и коллег): «Господин Смерть; отказ от апартаментов, вечер в холле с вином в компании управляющей; оплата – десять золотых».
Чаевые в бухгалтерию не вносятся, насколько мне известно, поэтому я собралась уже отложить книгу и тут зависла, осознав фразу «семьдесят пять лет».
Решила уточнить:
– Простите, я только недавно приступила к работе и ещё не во всём разобралась. Семьдесят пять лет – это как?
Из-под капюшона снова раздался смешок, после чего мой визави протянул руку, скрытую длинным рукавом до самых кончиков пальцев, и выложил на столик горсть блестящих монет.
– Оплата отелю – десять золотых литавров. Чаевые лично вам, госпожа управляющая, семьдесят пять лет жизни сверх отведённых. В течение этого срока вы не сможете умереть ни по какой причине.
– А-а… Спасибо, – покивала я. Потом до меня дошло, и я распахнула глаза: – А так можно?!
– Мне – можно. Я – смерть, – выделяя интонациями нужные слова, ответил он. И кстати, «смерть» он произнес как название должности, а не как имя собственное. Мол, я – менеджер. А я – строитель. – Извольте проводить меня и выпустить из отеля. Я сумел сегодня отлично восстановиться, больше не требуется. Мне пора собирать жизни.
Хоть убейте, не помню, как мы общались ночью и общались ли вообще. Но судя по коротким, немного рубленым фразам, мой собеседник не привык к светским беседам. И то, что он вынужден давать мне объяснения, его тяготит.
– Да-да, простите. Наш отель всегда открыт для гостей. – Я подскочила и заторопилась к двери. Торопливо её распахнула, исполняя роль швейцара. – Приезжайте ещё-о-о-о… – вытаращив глаза, заканчивала я последнее слово.
Может, я всё же нахожусь в психушке, а? Рядом милые сестрички и санитары со смирительными рубашками и таблетками… Я вот реально сомневаюсь в своём душевном здоровье.
Всю ночь пила со скелетом, который на самом деле смерть. Впустила я его в отель из клубов чёрного тумана, а выпускаю на ночное кладбище.
Ага. Вот прямо как с картинки: ночь, полнолуние, кривые деревья вдалеке, над старыми просевшими могилами покосившиеся надгробия. И ходит кто-то высокий в черном балахоне…
Нет, не хочу знать, кто там ходит.
– Всего хорошего! – выдохнула я, уставившись на приближающийся силуэт с косой. Этот ужас уже почти не ужасный после совместной-то попойки и ночёвки. Даже чаевые вон оставил. Потом над этим подумаю и попытаюсь понять…