– Ох, Георг, – пробормотал папа, пока мама встревоженно общалась с шерифом. – Тебе придется рассказать ему. Об Эли.
Меня сразу же охватило чувство вины и стыд, но я подавила их и раскромсала свой остывший тост на маленькие кусочки, чтобы раздать этот скудный паек нашему легиону мышей.
– Я уже рассказала ему. Вчера.
Вспомнив нашу бурную ссору, я решила не вдаваться в подробности.
Папа недоверчиво уставился на меня, его лицо вытянулось от шока. Он вытер рот ладонью, а я взялась кромсать следующий тост, пока мама обеспокоенно щебетала о возвращении Моисея Райта и сколько неприятностей это доставит всему округу.
– Как? – не унимался отец. – Как он это воспринял? Я думал, о нем уже можно забыть. Как вдруг он вернулся и в курсе всех событий?
Его голос повысился, и мама недовольно оглянулась.
– Мартин, успокойся, – миролюбиво попросила она, отводя телефон подальше, чтобы избавить шерифа Доусона от нашей драмы.
– Мауна, мне вырезали раковую опухоль, а не яйца! Хватит относиться ко мне как к дряхлому инвалиду! – огрызнулся отец, и мама поджала губы.
Он снова посмотрел на меня и вздохнул.
– Я так и знал, что однажды этот день настанет. Жаль, что ты не позвала меня поприсутствовать на вашей беседе. Вряд ли это было легко, – папа выругался и невесело посмеялся. – Ты самая сильная девочка, которую я знаю, Георг. Самая стойкая! И все же, это наверняка было нелегко.
Я прослезилась от его сострадания и оттолкнула тарелку. Башенка из тостов на ней покачнулась и упала. Я не хотела начинать этот день со слез. Если начну с самого утра, то к обеду буду уже никакая, а у меня не было времени на эмоциональный срыв.
– Нелегко. Ни для меня, ни для него.
Папа насмешливо вскинул бровь и откинулся на спинку стула, чтобы посмотреть мне в глаза.
– За Моисея я как раз не беспокоился. Ты единственная, кто волнует меня в данной ситуации.
Я кивнула и направилась к двери. У папы было полное право злиться. Как, наверное, и у всех нас. Закрыв за собой дверь, я замерла на крыльце и набрала полную грудь морозного воздуха. Это мгновенно помогло мне прочистить голову.
– Как он отреагировал, Георг? – папа последовал за мной и встал в дверном проеме. – Когда ты рассказала ему.
Я видела, что он по-прежнему зол и хочет подлить масла в огонь. Злость отнимает все силы, и независимо от того, есть ли у меня на нее право, есть ли у отца на нее право, я сомневалась, что хочу и дальше ее подпитывать.
Прежде чем ответить ему, я сделала еще пару глубоких вдохов.
– Он расплакался, – я сошла с крыльца и направилась к конюшне. – Он расплакался.