Кстати о сите, вот и оно. Вроде бы не используется, но если муку для блинов не просто из пакета сыпать, а просеивать через сито, то блины получатся качественнее. Людка про это в журнале читала. Так что сито – вещь совершенно необходимая. Просто в ее кухне сито не помещается, поэтому временно живет на лоджии, дожидаясь новой кухни. Выбросить сито – это все равно что выбросить веру в новую кухню, в новую жизнь с большой кухней и дачей. А заодно и с мужчиной, способным оценить качество блинов. Ванек ел все без разбора, как кабанчик на откорме. Такому муку просеивать – как перед свиньями бисер метать.
Уборка заканчивалась усталостью и чувством глубокого неудовлетворения. Энтузиазм преобразования жизненного пространства угасал без видимых плодов. Чихая от пыли и наскоро помыв полы, Людка признавалась себе, что на этом фронте опять без перемен, так что на второй фронт можно даже не замахиваться. Людка сначала капитулировала перед вещами, потом перед Ваньком, то есть оставляла все как есть. Да и как скажешь человеку, что он лишний. Сито и мясорубка не лишние, а он вдруг лишний? Чем Ванек хуже бра? Его тоже вполне можно приспособить на даче при ее наличии. Гвозди бы там забивал, забор чинил, снег чистил. Мужику на даче всегда применение найти можно.
Но дачи не было, и Ванек продавливал диван в Людкиной квартире, пялясь в окно на соседний дом. Дом был один и тот же, но Ванек рассматривал его без устали вот уже два года. Последнее время он не работал. Говорил, что искал работу, но делал это как-то конспиративно, пока Людка отсутствовала. Людка уходила на работу, оставляя его сидящим на диване. Приходила и находила Ванька там же. Иногда в той же позе, иногда со сменой положения рук и ног. Зато выражение его лица не менялось: такое, как у карпов в магазине – равнодушное и тупое. Это бесило Людку, она жалела диван и себя. Но себя все-таки больше.
Когда раздражение достигало точки кипения, Людка покупала живого карпа и била по его тупой морде молотком. Ванек не возражал, он любил тушенного в сметане карпа. Впрочем, он любил все, что можно было съесть и выпить. А Людка – несъедобная, до каннибализма Ванек не опускался, поэтому она не была уверена в том, что он любит ее.
Иногда Людка пыталась вспомнить появление Ванька в своей жизни. Версии путались, подобострастно следуя за изгибами ее настроения. Если она была не в духе, то точно знала, что Ванька привела к ней в дом соседка-стерва. Сначала он стеклил лоджию соседке, а потом та передала его Людке вместе с остатками вагонки и какими-то сухими смесями в бумажных мешках. Выходило так, что соседка избавлялась от ненужного хлама, перебросив это добро на Людкину лоджию, включая Ванька.