Все это значит, что по-настоящему к конституционному строительству Россия еще не приступала, и именно поэтому новую конституцию придется делать практически с «чистого листа» (хотя в нее могут войти и наработки, и даже целые блоки из предыдущих конституционных проектов). Перефразируя Ленина, который в свою очередь перефразировал Энгельса, можно сказать, что все предыдущие конституции перелицовывали империи, новая конституция должна создать русское национальное государство.
В центре конституционной дискуссии, соответственно, должны быть совершенно другие вопросы, чем те, которые по привычке обсуждаются. Сегодня надо сосредоточиться не на той конституции, которая у России как бы была, но на самом деле не было, а на той конституции, которой в России никогда не было, но должна была бы быть. В связи с этим, как мне кажется, надо учесть опыт прошлого и принять во внимание ряд условий, которые ранее были проигнорированы. При разработке новой российской конституции следует стремиться к тому, чтобы она была:
— прагматичной, то есть исходить из конкретных вызовов, с которыми Россия столкнулась здесь и сейчас, а не писаться на все времена и под любой народ;
— конкретной, то есть максимально усложнить возможность ее нейтрализации путем принятия конституционных законов, искажающих дух конституции;
— стимулирующей, то есть быть скроенной на вырост, чтобы подталкивать общественную и политическую эволюцию в определенном направлении, поскольку конституция является мощным инструментом культурной индокринации;
— легко интерпретируемой, то есть содержать в явном виде внятные принципы, позволяющие осуществлять качественное толкование конституционных норм (как я отмечал выше, сегодня в конституции нет даже принципа законности и плюрализма).
Обреченные на оригинальность
У русских конституционалистов нет другого выбора как искать собственные оригинальные ответы на вопросы, которые ставит перед ними жизнь, потому что готовых ответов где бы то ни было не существует. Английский историк Арнольд Тойнби утверждал, что при наличии цивилизации-лидера все ее ближние и дальние соседи, как правило, двояко реагируют на неизбежное со стороны лидера давление. Они либо начинают подражать лидеру, пытаясь скопировать и перенести на родную почву те технические и институциональные решения, которые с их точки зрения обеспечили цивилизационное превосходство, либо, наоборот, стремятся отгородиться от чуждого влияния, сделав упор на свои традиционные ценности. И то и другое решение Тойнби считал неверным, так как оно не способствует развитию собственных творческих сил следующей в фарватере за лидером культуры. Только ставка на ускорение развития собственного культурного потенциала, а не изоляция или слепое копирование, может позволить находящемуся под прессингом обществу сохраниться и решить свои проблемы.