Поскольку социум, как и природа, не любит пустоты, социальный вакуум 90-х стал молниеносно заполняться анархической саморегуляцией, которая не могла быть ничем иным, как криминальной самоорганизацией, очень быстро поглотившей все общество. В результате к концу этого десятилетия, получившего характерное определение «дикие девяностые», в России сложилось самое настоящее двоевластие — на абсолютно равных началах в России сосуществовали и взаимодействовали между собой формальное и теневое государство. При этом теневое государство охватывало все области общественной жизни — экономику, социальную сферу и, естественно, политику.
В течение какого-то времени в России существовал «стратегический» паритет формальной (номинальной) и неформальной власти, обозначая приемлемый баланс в отношениях между «светом» и «тенью». Однако в период между 2003 и 2007 годами в общественном укладе России произошли существенные перемены, которые можно обозначить как «институализацию тени». Образно выражаясь, в это время «теневая Россия» окончательно вышла из тени. Собственно, то, что сегодня принято называть «путинским режимом», является лишь легитимизацией тех понятийных отношений, которые сложились задолго до того, как Путин пришел к власти. За какую бы проблему мы ни зацепились сегодня, корни ее обязательно уходят на полтора-два десятилетия вглубь. Да и сам Путин — это всего лишь человек из 90-х…
В поисках культурной альтернативы
Идеология эпохи позднего Путина нацелена не против либералов и либерализма, как многим кажется, она не является ревизионистской по отношению к горбачевским или ельцинским реформам, она также не является антикоммунистической. Она знаменует отказ от ориентации на Европу в целом, отрицает европейские ценности как таковые, причем делает это практически открыто. В том числе она отрицает ценность модернизации западного типа (ставя крест на «медведевской загогулине»).
Все было бы вообще хорошо, если бы не технологическое отставание. Оказалось, однако, что с модернизацией не так легко порвать, как с Западом, потому что технологическое отставание России является одной из серьезных угроз стабильности режима. Поэтому Путин сегодня озабочен поиском альтернативных «незападных» методов модернизации. В этих поисках он все чаще заглядывается на Восток — Китай неофициально становится новой «русской иконой».
Всеми силами путинская элита пытается столкнуть Россию на китайские исторические рельсы. Путин не боится сделать Россию зависимой от Китая. Как и Александру Невскому, ему зависимость от Востока кажется милее зависимости от Запада. Десятками кабальных договоров Россия привязывается сегодня к Китаю в качестве сырьевого придатка к его экономике (пока еще не переставая быть сырьевым придатком Запада). Кремль со спокойной совестью берет в Китае кредиты, сквозь пальцы смотрит на полулегальную китайскую иммиграцию, проявляет несвойственную ему мягкость в спорах о цене на энергоносители. Этот процесс грозит стать необратимым в самом ближайшем времени. И при всем этом — это чисто идеологический выбор, отражающий новые культурные константы Кремля.