В ответ Ариэль показала всего один жест:
– Нет.
Она положила свою изящную ладонь себе на горло. Это действие было красноречивей всяких слов.
Себастьян сдался:
– Ладно, иди. Тебя и раньше никто не мог остановить, коль уж ты вбила себе что-то в голову, даже когда это дорого тебе обходилось.
При этих словах перед ним на секунду появилась прежняя Ариэль, которую охватило желание широко улыбнуться и запечатлеть поцелуй на панцире маленького краба. Он был прав. Это и впрямь так на неё похоже – отправляться туда, где даже ангелы боятся бывать. Уж если она что-то задумала, никто не мог её переубедить. И однажды это действительно дорого ей обошлось. Чего ей это будет стоить на сей раз?
– Прошу, расскажи хотя бы сёстрам, – взмолился Себастьян, устало вздыхая. Спрыгнув с края балюстрады, он устремился по песчаному дну к трону. После серии быстрых толчков в крабьем стиле, когда чуть сносит вбок, он осторожно приземлился прямиком на подлокотник трона – подходящее место для того, кто занимает должность заместителя царицы. – Не могу даже представить, как мне придётся объясняться с ними прямо сейчас.
Ариэль ответила утвердительным кивком, затем кивнула ещё раз, опуская глаза:
– Спасибо.
С этим она уплыла прочь, чтобы ей не пришлось смотреть на то, какими взглядами он обменяется с Флаундером.
Её сёстры находились в Гроте развлечений, свободно плавая в заполняющей его воде и эм... развлекаясь. Они украшали свои причёски актиниями, распушали вуалетки из морских водорослей и перебирали содержимое огромных морских раковин, изобилующих драгоценностями, жемчугами и перламутром. Ариэль едва помнила те времена, когда их мать ещё была жива, но нисколько не сомневалась в том, что тогда её сёстры гонялись за удовольствиями не столь исступлённо. Теперь они топили своё горе в беспечных, бесполезных занятиях, не требующих большого ума и дарящих возможность отвлекаться от тяжёлых мыслей хоть на время.
Ариэль рассеянно зачерпнула содержимое чаши-раковины ладонью, позволив безделушкам просочиться сквозь её пальцы. По большей части они не были огранены или отшлифованы, как бы с ними поступил ювелир с суши: они посверкивали то здесь, то там, возвышаясь над коричневатой поверхностью камня. Одинокий кристалл мог блестеть подобно грозному оружию бога, но при этом его «острие» венчал кусок шероховатой горной породы – этой стороной он крепился к внутренней стенке жеоды до того, как был извлечён обнаружившим его счастливчиком.
Русалка восхищённо рассматривала драгоценные минералы. Разумеется, они были прекрасны. И всё же она находила ювелирные изделия и прочие вещицы мира людей, сотворённые их руками, гораздо более завораживающими. Но почему? Почему она не' могла- довольствоваться морскими сокровищами в их первозданном виде, такими, какими их сотворил океан? Что с ними было не так, из-за чего им требовалось подвергнуться изменениям, или быть инкрустированными во что-либо ещё, или вставленными в оправу, или собранными нитью в ожерелье с безупречной симметрией, которой не существует в природе?