– Не у воеводы, у старосты.
– А-а-а!
– Только ты его не увидишь, кто тебя на двор пустит-то?
– Ну-у… завтра тогда посмотрю.
– Вот-вот… завтра.
Простившись с девчонкой, Никита Петрович добрался наконец до церкви и, сняв шапку, долго молил Господа об успехе во всех своих делах. Помолившись, сотник решил не возвращаться на постой к Савватию, а отправиться прямиком к Потемкину, узнать, что там да как.
Спрямляя путь, молодой человек пошел лесом, по узкой заросшей тропке, огибавшей небольшое, но топкое болотце, издавна пользующееся среди местных жителей самой дурной славой. Больно уж коварное было. Вот вроде бы и лужайка, ан нет! Только ступи!
За лесочком, у тракта, толпились какие-то люди, наверное, воеводские, Никита Петрович не обратил на них никакого внимания, старательно обходя кочки – тропинка-то свернула к болотцу, и тут уж нужно было смотреть во все глаза.
А некоторые вот не смотрели! Бутурлин неожиданно для себя закашлялся, увидев посреди болота здоровенного румяного парнягу с рыжей косматой бородой. По возрасту – примерно своего ровесника. Парняга стоял по-хозяйски, широко расставив ноги, и истово молился, то и дело крестясь на церковную маковку. Одежда выдавала в молящемся человека непростого – парчовый, с золочеными пуговицами, кафтан, лазоревая, распахнутая на груди ферязь с длинными, завязанными позади узлом, рукавами. Ферязь тоже недешевая – с шелковыми вставками, да по виду – из доброго аглицкого сукна. Вот только шапки на парне не было – видать, позабыл, оставил…
– Господи, Господи, помоги мне в начинанье моем… – крестясь, громко шептал парняга.
Не слабый такой, крепкий – даст в лоб, мало не покажется, да! Да и, верно, тяжел… И как он только до сих пор в болото не провалился? Повезло, верно, ага…
Однако везение сие продолжалось недолго. Окончив молитву, детинушка в очередной раз осенил себя крестным знамением, повернулся, сделал широкий шаг… и со всей дури ухнул в разверзшуюся болотную хмарь!
– Да куда ж ты! Эй!
Опомнившись, Бутурлин скинул кафтан и тотчас же бросился на подмогу, протянул руку…
– Держись! Под себя, под себя греби!
А парень тонул, уже погрузился в болотину почти что по самую шею. Сопротивлялся, барахтался, да намокшая неудобная ферязь неудержимо тянула на дно…
Оп! Схватился-таки парняга за руку… Ну, однако же, и тяжел! Попробуй такого вытащи! Как бы самого в трясину не утянул.
– Давай, давай… Ногами, пробуй, толкайся! И-и-и… раз… и-м-и… два…
Летели прямо в лицо грязные холодные брызги, в сапоги за голенища уже набралась вода. И зипун, и порты намокли, отяжелели…