Слуга тут же ушел и вернулся уже с серебряным подносом в руках. Вино, заливное, поджаренный хлеб…
– Прошу вас, господа.
Господа, милостиво кивнув, выпили. За дружбу… и за новые дела, как выразился граф: «ведущие к богатству и процветанию славного города Риги».
– Ведь, чем больше богатых людей в городе, тем богаче и город! И раз мы станем богаче – точно так же станет богаче и Рига!
– Хорошо сказано, черт возьми! – выпив, Никита Петрович одобрительно рассмеялся и умело перевел разговор на то, что интересовало его уже давно, но так покуда и не прояснилось.
– А что, господа, говорят, самые богатые люди в Риге – братство черноголовых?
– Были богатыми, – граф и полковник быстро переглянулись… так, мельком, но Бутурлин заметил и сделал вывод – что-то такое от него скрывают дорогие дружки-приятели.
– Видишь ли, Эрих, говорят, их казна пуста, – туманно пояснил полковник. – И почему так случилось – никто не ведает. Какие-то их внутренние дела.
– А-а-а! – лоцман сделал вид, что буквально только что вспомнил что-то важное. – Это же их казначея нашли мертвым на старой заброшенной мызе! Не так и давно нашли.
– А ты много знаешь, Эрих, – граф Турн постучал трубкой по столу и вновь улыбнулся. – Вот только не ведаешь того, что вскорости произойдет в твоей жизни!
– И что же такое со мной произойдет? – насторожился Бутурлин.
– Ты сейчас капитан… А завтра станешь майором!
– О как!
– Да-да! Приказ уже подписан и лежит в канцелярии. Господин комендант очень доволен твоей поездкой по крепостям. И – да, ты теперь командуешь отрядом ополченской пехоты… который сам же и наберешь. Не меньше ста человек, помни! И чтоб экипировку они покупали на свои.
* * *
Вечера проходили весело, а вот по утрам было грустно. Да и ночью иногда не спалось – думалось. Представлялось – вот бы сейчас зашла Марта, улыбнулась, сверкнула глазищами… что-нибудь бы рассказала, а потом… Да можно бы и без всякого «потом»! Просто бы зашла, посидела рядом, так, что можно было бы дотянуться рукой до ее плеч или локтя. Потрогать, погладить с нежностью… Услышать звонкий голосок, порадоваться улыбке, увидеть, как теплеют глаза…
Странно, но молодой человек почему-то все чаще вспоминал Марту. А вот Анну – возлюбленную – почти что и не вспоминал. Была ли то любовь? Бог весть. Наверное, просто влюбленность – так ведь тоже случается, да. А еще бывает, как с Мартой. Что за чувства Никита испытывал к юной служанке – он не мог бы сейчас сказать, даже не знал, как бы назвать это влечение.
Влечение к плотской любви – это было понятно и вполне объяснимо. Да, грех – но ведь без такого греха не прожить. Необъяснимо было другое – почему все сильнее хотелось увидеть Марту. Почему не Аннушка, а именно эта распутная греховодница простолюдинка вспоминалась сейчас с такой теплотой? Почему, с какой такой стати, так хотелось заглянуть ушлой служанке в глаза, спросить – как дела, что сегодня делала? Что случилось за день, что вызвало радость, а что, наоборот, раздражение. Как провела день – почему-то это было так интересно.