— Что это значит, Шарлин?
— Хотела спросить то же самое.
— Ты ужинала с другим мужчиной.
— Пила кофе, — поправила я, так же, как и он, скрестив руки. — В компании своего знакомого и твоих вервольфов. Тебе разве не доложили, что все было более чем целомудренно?
Судя по нахмуренным бровям, доложили, и прицепиться не к чему.
— Кстати, о вервольфах, Доминик. Это уже перебор. Не станут же на меня нападать в общественном месте?
— Ты не должна рисковать собой, пока я не решу эту проблему.
— И когда ты ее решишь? Ответь. Мне кажется, что тебе выгодно ее не решать.
Мы впились друг в друга взглядами. Мой — испытующий, а его — злой. Тем неожиданнее было, когда Доминик шагнул ко мне и привлек в свои объятия.
— Две недели.
— Что?
— Дай мне пару недель, Шарлин.
— Ты знаешь что-то, чего не знаю я?
— Кампала назначил мне встречу.
Я мигом забываю обо всем, что хотела сказать, и переспрашиваю:
— Через две недели? Почему именно через две недели?
— Бесы его знают почему.
Доминик вдыхает запах моих волос, и от этого привычного жеста мне становится тепло. Только сейчас осознаю, что после новости про самопровозглашенного альфу все у меня внутри застыло, а вот объятия были согревающими. Защищающими.
Две недели. Это много или мало?
— Все равно хорошая новость, — говорю я.
Доминик проводит ладонью по моей спине.
— У меня есть две недели, чтобы убедить тебя остаться.
— Ты же знаешь, что это вряд ли. — Я отстраняюсь, и он мрачнеет, сжимает губы в тонкую линию.
— Зачем ты виделась с Хантером Бичэмом?
Интересно. Ему Оуэн ничего не рассказал? Или Доминик так сверяет показания?
— Он пишет книгу о вервольфах.
— Если хочешь узнать что-либо о вервольфах, можешь спросить у меня.
— И ты мне ответишь?
— На любой вопрос.
Я приподнимаю брови и говорю первое, что приходит в голову:
— Тогда расскажи, что чувствуешь, когда принимаешь обличье зверя.
— Об этом Дэнвер тоже не говорил?
— Нет.
Я все больше понимаю, что практически не знала мужа. Он не пускал меня в собственный мир, а в моем ему было слишком тесно.
— Мы можем сделать кое-что получше, — предлагает Доминик. — Я покажу тебе, как становлюсь волком.
Учитывая, что у нас был секс, а еще мы спим в соседних спальнях, его слова и тон звучат необычайно интимно. Будто вервольф предлагает мне подсмотреть за чем-то совершенно непристойным. И в первое мгновение мне хочется отказаться, но он все «портит», добавив:
— Если ты, конечно, не испугаешься.
Вот теперь, если откажусь, буду выглядеть трусихой!
— Снова хочешь развести меня на слабо?
Он широко улыбается, а во взгляде знакомый вызов.
— С тобой иначе не получается, Шарлин. Все время приходится держать ухо востро.