Конфиската хватило, чтобы выплатить всем пострадавшим акционерам компенсацию в 33 фунта за сотню – ну все-таки кое-что…
Интересно, что среди пострадавших акционеров оказался и великий ученый Исаак Ньютон. Вот уж кто никак не походил на рассеянного ученого из голливудских кинокомедий. Человек был серьезный: долгое время занимал пост управляющего Королевским монетным двором (и в период краxа Компании) и провел на этом посту большую и важную работу по осуществлению денежной реформы. Рассказывали, что в начале биржевой лихорадки, связанной с акциями Компании, Ньютон сказал: «Я могу рассчитать движение небесных светил, но не степень безумия толпы». И продал принадлежавшие ему акции Компании за 7000 фунтов, получив прибыль в 100 процентов. Однако, когда курс акций взлетел вовсе уж до небес, Ньютон не удержался и вновь купил акции. И потерял 20 000 фунтов.
Что поделать, от тяги к халяве не застрахованы ни серьезные люди, ни толковые администраторы, ни великие ученые. Такая уж это притягательная штука – халява…
(Забавный факт. В свое время мне многие люди рассказывали, что от участия во всевозможных МММ их удержало исключительно то, что в детстве они читали «Незнайку на Луне», так что вспомнили об описанной там афере с «Обществом гигантских растений» и сделали для себя соответствующие выводы…)
Самый знатный иудей Англии
Бунт лорда Гордона 1780 г. ничуть не напоминает крупные народные мятежи, о которых рассказывалось в предшествующих книгах: восстания Уота Тайлера, Кета, Кэда и им подобные. Там цели у восставших были самые благородные, а бунт Гордона по большому счету был одной сплошной уголовщиной невиданного ни прежде, ни после размаха. Однако это событие слишком значительное, чтобы обойти его вниманием. Историк Лондона Питер Акройд назвал его «самым буйным и обширным мятежом за последнюю тысячу лет», без упоминания которого ни одна биография Лондона не будет полной. Так что придется и нам рассмотреть эту грязную историю…
Лорд Джордж Гордон (1751–1793) принадлежал к старинному шотландскому роду – что ему ничуть не помогло сделать карьеру. Молодой человек был откровенным лузером. Поступил на военный флот, но служба не заладилась, и пришлось уйти в отставку в невысоком чине. Размышляя, чем бы заняться, Гордон, подобно многим лузерам, решил пойти в политику. Бедняком он не был, кое-какие средства имелись – а потому он без особого труда стал депутатом палаты общин, подкупив немногочисленных выборщиков одного из «гнилых местечек» (в те времена общепринятая практика, дело прямо-таки житейское). Однако и в парламенте не заладилось, даже мало-мальской известности Гордон не снискал, оказавшись на последних ролях, среди той серенькой, безликой части депутатов, которых в XX веке станут называть «заднескамеечниками».