Наутро Кайлан осторожно, чтобы не разбудить других, ушел на соседний склон. В воздухе кружило больше розовых лепестков, а один прилетел на его тунику, и Кайлан вспомнил, что видел похожий в Камне-в-Лесу. Туда его донесло ветром, а потом – к водам Черной реки и ко всей Тра.
Ему хотелось, чтобы его послание разносилось так же. Он продолжал пробираться выше, прокладывая путь сквозь склонившуюся траву и скопления цветов до тех пор, пока не обнаружил дерево, с которого по всей горной местности разлетались лепестки.
Дерево оказалось высоким и прекрасным, крючковатым, подобно руке старейшины, с множеством узлов, сочленений и сгибов. Его листва была щедро наполнена персиковым, розовым и красным цветением. Когда сквозь него продувал ветер, лепестки подхватывало легким вихрем и разносило по всему Темному лесу и, как он надеялся, по всей Тра. Лепестков и листьев было так много, что даже после сильного порыва ветра их не становилось меньше. Именно этому дереву он исполнит песню на костяной фирке.
Усевшись перед деревом, он взял флейту в руки. Она взывала к нему во всех снах прошлой ночи; в каждом сне он ощущал связь с ней, словно он принадлежал ей, а она принадлежала ему. Казалось, будто дух птицы-колокол приглашает его оживить песню после долгих лет молчания.
Наконец он поднес инструмент к губам и без раздумий заиграл на нем.
Он потерялся в песне. Звучание фирки было идеальным, в тональности, которую Кайлан не мог толком определить. Когда он на ней играл, казалось, словно ему отвечал песней купол неба, словно оживали горы и пели в гармонии с ним. Он закрыл глаза и, продолжая играть, разбудил в себе воспоминания о пути, который привел его сюда, о связанных с ним горестях и радостях. Он вспомнил скекМала, Замок Кристалла. Найю и Гурджина, а еще Тавру, дочь Аль-Модры. Он призвал воспоминания о том, что ему поведала Найя об увиденном ею в замке, а еще о том, что видел Райан. Он не мог добавить их сновидения в свое, но мог вспомнить свои чувства и рассказать известную ему правду. Он вспомнил страх, пережитый ими за пределами Гробницы реликвий, столкновение с кристаллическим пауком Крычком. С содроганием вспомнил страшные черные глаза скекЛи и его предостережение о том, что их ожидает.
Когда песня наконец закончилась, его губы и пальцы онемели. В уме все кружилось, но в то же время было пусто, словно там был бесконечный водопад. Он взглянул вверх на деревья и лепестки, и видение его взволновало: дерево светилось голубым сиянием, а на каждый его листок и лепесток был нанесен священный символ: круг, вписанный в треугольник, который вписан в больший круг. Это и было проявление искусства вплетания снов – сон, который останется. Их послание всем гельфлингам.