– Вот поэтому я выходил на поверхность. Небо! Только посмотрите! Звезды!
Кайлан попытался увидеть окружающий мир таким, каким его видит Амри: новым, интересным и свежим. Может, выход из пещер положит конец их неудачам, после которого начнется новая песня, которая приведет их к успеху… Впрочем, о том же он думал, покидая обсерваторию Огры.
Он вспомнил слова урЛии про плетущего и плетение, но он уже устал находить во всем самое лучшее и обессилел оттого, что, полагаясь на надежду, снова и снова терпел поражения. Попытки взять свой собственный путь под контроль давали тот же эффект, так что теперь он просто следовал за Таврой подобно тому, как капля воды следует путем большого потока. Теперь он был второстепенным персонажем в ее истории и поступал так, как она считала нужным.
Глубокой ночью тропинка расширилась. Тавра снова ушла вперед, и некому было запротестовать, когда они единогласно остановились. Тихая площадка с одной стороны была защищена горной породой. Ночной воздух насыщался влагой.
– Я натер ноги, – сказал Амри. Он не жаловался, а просто уведомил об этом. Сел на камень и потер голые ноги. Из глубин плаща он достал маленькую баночку с мазью и втер лекарство в ступни.
– Что это? – наморщив нос, поинтересовалась Найя. – Пахнет личинками и слизняками!
– Да! Но есть и другие ингредиенты. Тебе нужно? Я сам изготовил.
– Нет! Ни за что.
– Сообщи, если передумаешь.
Амри убрал баночку, но его по-прежнему окружал едкий запашок. Чтобы спрятаться от запаха, Кайлан поднял воротничок своей туники повыше. Несмотря на ужасный запах, стопы Амри быстро становились менее красными и опухшими. Им предстоял еще долгий путь, и вот-вот мог пойти дождь.
– Думаю, нам стоит отдохнуть, – сказал Кайлан. – Мы согласились пойти с ней и не отклоняться от маршрута, но мы не соглашались дойти за одну ночь. Я не знаю, как ей удается идти в таком темпе, но я так не могу.
– Я тоже, – поддержал его Амри.
Даже Найя плюхнулась на изогнутый корень дерева и переложила косички так, чтобы подставить воздуху спину, крылья и шею. Кайлан положил сумку и, ощутив облегчение, потянулся руками и спиной.
– Схожу вперед и найду ее. А вы отдыхайте и разведите костер.
Кайлан так долго носил сумку, что без нее почти летел. Он перепрыгивал через камни и корни, торчащие тут и там или змеящиеся через диагональный лес, и прислушивался к звукам присутствия ушедшей вперед серебрянки. Он был настолько легкий и шустрый, что даже пальцевидные лианы не успевали схватить его, когда он проносился мимо их зарослей.
Между деревьями он заметил отблеск лунного света на чем-то серебристом и направился в ту сторону. Поначалу он шел открыто, не желая напугать ту, у которой на бедре меч, но, услышав голоса, остановился. Разговор был слишком далеко, чтобы разобрать, о чем речь, но явно было слышно, что голос Тавры переговаривался с другим голосом. С кем она могла говорить здесь во тьме?