Вообще сетевой принцип в построении империи нового типа провозглашен (и неоднократно) президентом Путиным. Можно вспомнить, что президент постоянно говорит об укреплении двусторонних связей как с отдельными странами, так и с интеграционными объединениями (стремящимися стать самостоятельными игроками на международной сцене) по всему периметру границ и далее по всему миру. При этом интенсификация двусторонних отношений (которая способствует укреплению суверенитета обоих участников), как это ни парадоксально, происходит параллельно с интеграционным строительством на евразийском пространстве и, более того, одно не мешает другому, а, наоборот, стимулирует.
Пример: на фоне нарастающего взаимодействия с Евросоюзом Москва укрепляет связи с его ведущими игроками — Францией, Германией, Италией и др. Так, российско-французский Совет безопасности (Министерство иностранных дел и Минобороны) обещает стать одним из базовых элементов евроатлантической безопасности и в будущем сможет оказывать существенное влияние в том числе на Брюссели — евросоюзный и натовский. То есть Россия через этот Совбез получает рычаг давления на ЕС (который без давления способен принимать только подарки, а не взаимовыгодные компромиссные решения), а Франция повышает свой военно-политический вес у себя в европейском доме.
Может показаться странным, что для демонстрации принципов построения сетевой империи я привожу связку России с далекой и сильной Францией. Но в этом и заключается в данном случае сетевой принцип. География отходит на второй план. Основным становится политическое и экономическое взаимодействие. Что касается «силы», то одним из принципов функционирования сети является взаимоусиление партнеров, своего рода взаимное делегирование силы. И в этом случае Россия, тесно взаимодействуя со своими сильными партнерами (США, Евросоюз и отдельные его члены, Китай), получает от них дополнительный политический вес, который усиливает ее во взаимодействии со своими более слабыми партнерами (например, по СНГ). А совокупный вес более слабых, но и более тесно привязанных к России партнеров увеличивает ее вес в диалоге с более сильными.
Кстати, аналогичные примеры, когда укрепление двустороннего сотрудничества ведет, с одной стороны, к ускорению интеграционных процессов, а с другой — к усилению позиции имперского «узла», можно привести из практики СНГ (например, Россия — Киргизия).
Реальному укреплению имперского «узла» способствует то, что он становится единственным или одним из центров множества сетей — политических, экономических, военных, правовых, культурных и прочих. При этом Россия, «завязываясь» с Западом, Востоком и Югом, становится не только необходимым участником в решении тех или иных вопросов международной жизни (Ирак, Северная Корея, Ближний Восток и т. д.), но и одним из условий существования международной политики вообще.