Полная хреновина.
Мои мысли снова помчались во весь опор. Будто одичавшие кони, которых невозможно унять. Формировались новые идеи, одна сложнее другой.
— Не мешало бы прокатиться и в Сан-Антонио, — сказал я, торопливо и напряженно. — Попробовать найти парня, с которым Сара там встречалась, когда все думали, что она в Галвестоне.
Люси уткнулась головой мне в плечо. Я угадал в этом движении безмолвную мольбу.
— Мартин, согласись в конце концов, что в те выходные она в Сан-Антонио не ездила.
Я закрыл глаза и увидел перед собой Дженни Вудс. Я помнил, как она выглядела, когда мы сидели в «Зоко» друг против друга и она рассказывала об их с Сарой поездке. У нее было объяснение для всего, даже для того, почему билет и дневник сохранила именно она, а не Сара.
Люси потерлась щекой о мою рубашку.
— Вспомни, что говорил Ларри, — сказала она. — Почему сама Сара не упомянула поездку в Сан-Антонио как свое алиби?
Я открыл глаза. Во мне кипела досада.
— Ты имеешь в виду, на первом допросе, до того, как она во всем призналась? А что здесь странного. Ведь после убийства в Галвестоне прошло пять лет. Кроме того, немного позднее она вспомнила. Ведь позвонила Дженни и попросила помощи, чтобы подкрепить свое алиби.
Люси устало покачала головой. Выпрямилась, достала дневник. Длинные пальцы сомкнулись на переплете, открыли тетрадь.
— Это не литературный шедевр, — сказала она. — Полуисписанные страницы, стертые фрагменты. Будто автор отцензурировал собственный текст.
— Похоже, Сара паршиво себя чувствовала, — сказал я. — И наверняка писала такое, о чем после жалела.
Люси не ответила, только осторожно водила пальцами по шершавым страницам дневника. Будто на немом фортепиано играла. Потом потянулась за своей сумкой, достала карандаш.
— Что ты собираешься делать? Завершить шедевр?
Осторожными движениями Люси принялась водить тупым карандашом по одному из стертых участков. Тот, кто писал, сильно нажимал на карандаш, следы от букв отпечатались на бумаге. Когда их заштриховали графитом, текст восстановился. На сером фоне проступили белые буквы.
— Ты гений, Люси.
Я поцеловал ее в щеку. Бог свидетель, я скуп на похвалы, но, когда вижу блестящую идею, всегда ее признаю. И знаю, красть такие идеи нельзя.
Не на всех стертых местах трюк Люси сработал одинаково успешно, но этого и не требовалось. Проступившего текста оказалось более чем достаточно, чтобы открыть нам, в каком огромном заблуждении мы находились.
Мы начали читать.
«Не знаю, что бы я делала без Сары. Она сейчас моя единственная подруга».
— Сара? — сказала Люси. — Она что же, пишет о себе в третьем лице?