Скверный симптом, что я думал о Белле. Я уныло достал из кармана рубашки мобильник. По-прежнему ни слова — ни от Бориса, ни от бабушки с дедом. — Мартин, послушай меня, — сказала Люси, забирая телефон. — Они просто на прогулке. Телефоны вне зоны доступа. Позвонят завтра.
Но я не мог успокоиться. В Швеции уже почти девять вечера. Так долго они обычно не отсутствовали. — Может, решили заночевать не дома, — сказала Люси. — В шхерах полно уютных местечек.
Я перебил ее:
— У нас была четкая договоренность, что отлучаться из дома можно не очень надолго.
К нашему удивлению, в эту минуту зазвонил мой второй мобильник. Обычный, которым я старался не пользоваться с тех пор, как заработал проблемы с полицией.
Я сразу узнал номер. Дидрик.
— Не отвечай, — сказала Люси. — Сейчас не время. По-моему, у нас гостья.
Она кивнула на молодую девушку, черноволосую, со стрижкой под пажа, которая шла в нашу сторону. Мы попросили швейцара сообщить Денизе Бартон, когда она придет на работу, что ждем ее в баре.
Никогда не видел такой длинноногой женщины, как она. В сочетании с туфлями на высоком каблуке и довольно короткой юбкой они являли собой совершенство, от которого прямо дух захватывало. Иные идиоты твердят, что ты объективируешь женщин, замечая и рассматривая их внешние качества. Вот уж глупость. Природные дары и таланты — от них никуда не денешься. Ясное дело, они привлекают внимание.
— Дениза? — сказал я, соскользнув с барного табурета, когда она подошла к нам.
Было без десяти два. Времени у нас маловато.
— Кто вы?
Иные реплики столь же типичны, сколь и употребительны. Я назвался, представил Люси, объяснил наше с Люси дело. И объяснение, полученное Денизой Бартон, было особенно близко к правде. Но не вполне. Как и прежде, я опустил подозрения полиции насчет моей причастности к убийству Дженни Вудс и Бобби Телля.
Услышав о смерти Дженни, Дениза побледнела.
— Я всегда думала, что из всех нас у нее наилучшие шансы спастись, — тихо сказала она.
Я решил не тратить время понапрасну и спросил: — Из кого — из вас?
Она покачала головой:
— Я вас не знаю. Вы понятия не имеете, о чем просите рассказать. Но я окажу вам услугу и предостерегу, если до сих пор никто этого не сделал. Бегите отсюда, пока есть время. Даже в самых безумных фантазиях вы не можете себе представить, каким силам бросаете вызов.
Вот тут-то я окончательно рассердился:
— Спасибо, слышали несчетно раз. И мне это уже начинает действовать на нервы. Предостережения, одно за другим, но никакой информации. До сих пор семь человек — или восемь, вместе с Сарой, — расстались с жизнью, в Техасе и в Стокгольме, и их число, возможно, еще возрастет, если никто не проявит хоть немного гражданского мужества и не заговорит.