Полиция думала, что с ребенком выследить ее будет легче. Вообще в тот день был побит своеобразный рекорд — по количеству ошибочных умозаключений. Потому что Сара, похоже, отнюдь не собиралась покидать Стокгольм, да и уходить далеко. Вечером она прыгнула с моста Вестербру. Тело ее выловила из воды береговая охрана. Тело мальчика не нашли. Все было так, как накануне вечером рассказывал Дидрик, — свидетель, видевший, как она прыгнула с моста, сообщил, что она была одна.
Я нашел его имя. Магнус Крусберг.
— Хрустберг? — переспросила Люси.
— Крусберг.
— В голове не укладывается.
— Вся эта история в голове не укладывается.
— Не понимаю, почему ей пришлось забрать мальчика с собой, — сказала Люси.
Я думал об этом. Если б по какой-то причине у меня не было другого выбора, кроме самоубийства, стал бы я брать с собой Беллу? Не-ет, ни в коем случае. — Может быть, его забрала не она, — сказал я.
Люси удивленно опустила документ, который читала.
— А кто тогда?
— Не знаю. Знаю одно — что-то тут не сходится. Не сходится, и все.
Мне никак не удавалось отделаться от замеченного ранее сходства с клиентом из СИЗО. С парнем, над чьей умственно отсталой сестрой грозил надругаться настоящий преступник. Я упорно возвращался к этой мысли.
Почему люди берут на себя преступления, которых не совершали?
Потому что находятся в опасности или хотят защитить человека, которого любят.
Пожалуй, даже не просто любят, но еще и сознают, что связаны с ним определенными обязательствами. Непреложными узами преданности. Какие могут связывать с братом или с сестрой. А тем более с собственным ребенком.
— Она взяла на себя убийства, чтобы защитить сына, — тихо сказал я. — И сбежала по той же причине.
— Чтобы защитить Мио?
— Да.
— От кого или от чего?
— От того, кто хотел причинить мальчику зло.
Люси покачала головой:
— Нет, Мартин. Быть такого не может.
Она отшвырнула бумаги, повернулась ко мне. Но я не дал ей и рта раскрыть.
— Техасская полиция связалась со шведскими коллегами и попросила вызвать ее на допрос, — сказал я. — Они выполнили просьбу, и — тут мы с тобой согласны — первый допрос во всех отношениях отличается от последующих. Когда через две недели они снова вызывают Сару в управление, перед ними вдруг совершенно другой человек. Она капитулирует и, что называется на тарелочке, преподносит полиции все, что им нужно. Чем объяснить такое преображение? Почему она не призналась на первом же допросе?
— Просто тогда она думала, что сумеет отвертеться, вот почему, — сказала Люси. — Когда ее вторично вызвали на допрос, ситуация с уликами изменилась.