Насколько правдива эта история, вышивала ли на самом деле Джозефина Уокер разрубленное сердце на своем платье или нет, значения уже не имело. С тех пор женщин из семьи Уокеров будут считать колдуньями, которым ни в коем случае нельзя верить.
И в этом городке к нам никогда не станут относиться иначе. Никогда.
Знать историю своей семьи может оказаться делом нелегким, как и самой принадлежать ей – быть настолько прочно привязанной к конкретному месту, что начинаешь понимать каждый шорох деревьев, узнавать каждый кустик папоротника, слышать, как потрескивает зимой установившийся на озере лед. Чувствовать, что что-то не так, даже если не можешь увидеть этого своими глазами.
– Здесь так чертовски холодно, – говорит Сюзи, когда я вхожу в дом.
Она сидит на краешке дивана, поджав ноги к груди и накрывшись одеялом.
– Огонь погас прошлой ночью, – отвечаю я, сбрасывая с себя куртку и сапоги и присаживаясь на корточки перед печкой.
– Где ты была? – спрашивает Сюзи.
Я не отвечаю и не смотрю на нее. Правду ей говорить не хочется, но и на то, чтобы придумать какую-то ложь, у меня времени нет.
– Оливера искала.
– Того парня, которого ты нашла в лесу? – она удивленно приподнимает брови. Сюзи усмехается.
– Когда я проснулась, его уже не было, и я просто… не могла понять, что случилось. Подумала, что что-то не так.
– Ты волновалась за него? – ухмылка Сюзи становится еще шире.
– Нет, – качаю я головой. – Просто подумала, как это странно, что он ушел из дома еще до рассвета.
Сюзи перестает дрожать и наклоняется вперед. Даже согрелась сразу от любопытства.
Я чиркаю спичкой о стенку печки, и спичка загорается – сейчас ярче нее нет ничего в доме. Жду, пока огонь охватит мелкие веточки, разложенные на дне печи. Потом пламя перекидывается на более крупные поленья, и я закрываю дверцу: пусть печь нагревается изнутри.
– Он оставался здесь прошлой ночью? – снова спрашивает Сюзи.
Я поднимаюсь и прохожу на кухню, чувствую себя на взводе – мне совершенно не хочется говорить с Сюзи об Оливере и вообще обо всем этом.
– Ему больше некуда было пойти, – говорю я, а про себя думаю: «Или это была просто игра. Глупая шутка, и я на нее попалась».
Вызов от других парней, которые никогда не заглядывали в мой дом. А может, они подбили его украсть одну из моих лесных находок, пока я сплю? Быстро оглядываю гостиную. Нет, вроде бы ничего не пропало, все на месте.
Но есть еще одна вещь, которой я никак не могу понять.
Он приходил на могилу Уиллы Уокер – зачем?
«И парень умер», – продолжает барабанить у меня в голове, не давая ни на минуту забыть об этом.