– В ванной комнате странного ничего не заметил? – спросил капитан, сошедший на берег.
– Нет, всё привычное и до соплей знакомое. А что?
– Да так, ничего. Всё думаю о твоём мире, вдруг там такого нет: душа, ванны или того же унитаза.
– Как скажешь тоже. Всё у нас есть…
Я осёкся, рассматривая футболку Гарри, которую он сменил за время моих околоводных процедур. Как и в моём мире, на ней был фирменный знак производителя. Но рядом с этим знаком красовалась свастика. Как символа, у свастики много значений: у древних народов она была символом движения, жизни, Солнца, света, благополучия и способна символизировать философские категории. Я всё это знал из уважающей мною и многими людьми Википедии. Но в моём понимании свастика была, есть и будет символом нацизма и гитлеровской Германии. Не зря же свастика во всём мире стала устойчиво ассоциироваться именно с гитлеровским режимом. Я, как человек из СССР, всё это прекрасно знал и понимал и, к сожалению, ничего с собой поделать не мог. Свастика она и в Африке свастика. Заблуждение, переходящее в далеко не в старческий маразм. Но что есть, то есть, мля….
Гарри, в свою очередь, уставился мне на грудь, пристально рассматривая изображение Фредди Меркьюри. На футболке певец был запечатлён в прощальном жесте, обращенным к своим почитателям. Полукругом, снизу изображения певца, шла фраза из песни «The Show Must Go On…»
– Гарри, ты своим взглядом прожжёшь в майке дырку и я вынужден буду тебя убить, – произнёс я, хоть как-то пытаясь вывести капитана из состояния транса.
– Что? Нет, не прожгу.
– Мясо, похоже, горит, Гарри, – сказал я, показывая рукой на странный прибор, который Гарри обозвал кухонным синтезатором.
– Нет, в синтезаторе ничего не пригорает. Какую программу задал, то блюдо и получишь. Кто он у вас там? – Гарри поднял палец вверх.
Я удивился почему он не показал пальцем на паркетный пол, ведь я жил в прошлом; в отсталом, по отношению к этому, мире, в котором собирался вкушать мясо, пить алкоголь и валяться на мягких подушках, разбросанными полу гостиной комнаты.
– Певец, музыкант и просто талантливый человек, – наконец-то ответил я капитану. – А кто он в твоём мире, ведь тебе Фредди явно знаком. Или я ошибаюсь?
– Да, знаком. Но в нашем мире он не певец и не музыкант, Юра, – задумчиво произнёс Гарри и я заметил, как у него слегка подёргивается веко правого глаза. В относительно молодом возрасте иметь такую неприятную болячку, как невроз, это отвратно, если не сказать больше. На запястье руки капитана находился узкий чёрный браслет-змейка, сейчас он переливался красно-синими огоньками. Гарри прикоснулся к браслету и ткнул зачем-то указательным пальцем правой руки себе в ухо.