— Гленцев понаехало уйма, — делилась впечатлениями торговка фруктами с одной из покупательниц, — Все гостиницы и постоялые дворы ими забиты. У Клаги особняк сняли, она сама с дочерью перебрались в доходный дом пока.
— Клага своего не упустит, — злобно, явно завидуя, каркнула покупательница, — Я бы ни за что гленских мразей на порог своего дома не пустила. Посмотри, как заносчиво и нагло они себя ведут.
— Это да, — вздохнула торговка, — А к тебе бы они и так не захотели поселиться. У тебя места-то совсем чуть-чуть, не то, что у Клаги, — сыпанула она соли на рану зависти.
Вика ещё несколько раз останавливалась, чтобы послушать о чём говорят вьежцы, и каждый раз, если разговор шёл не о делах или всяких обыденных мелочах, обсуждалось предстоящее сватовство виконта Анера Гленского, наследника и будущего герцога Глена — векового соперника Вьежа, на Урании Вьежской, единственной и любимой дочери здешнего герцога Витора.
Сватовство должно было состояться ещё только через две недели, но, по-традиции, гости начали съезжаться заранее. Правда, традиция не предусматривала настолько уж заблаговременного прибытия гостей, но предстоящее событие было, по-истине, знаменательным.
Вьеж и Глен, несмотря на то, что входили в состав одного Даторского королевства, часто воевали друг с другом, и никого так сильно не ненавидели во Вьеже, чем гленцев. И эта нелюбовь была взаимной — никого так сильно не ненавидели в Глене, чем вьежцев. Очень много крови было пролито с обеих сторон за почти два века вражды.
Короли Датора несколько раз пытались безуспешно вмешаться в такой разлад, но королевская власть была слаба, ничего, по-сути, не контролируя дальше городских стен Милонега, столицы Датора.
Вся реальная власть в королевстве принадлежала Высшему Совету, в который, помимо короля, входили пять герцогов, разделивших между собой все земли Датора.
— И что тебе здесь делать? — судя по гербу, изображавшему акулу на предплечьях доспехов стражников, крестьянин нарвался на герцогский патруль, — Почему у тебя с собой ничего нет?
— Я вчера господину управляющему графа Фентера привёз вина и сыры из нашей деревни, — дрожавшим голосом отвечал сутулый бородатый мужик, бедно, но опрятно одетый, с большими натруженными руками, — Он должен со мной сегодня расплатиться.
— Что? — изумился десятник, старший патруля из тройки воинов, — У управляющего Фентера не было денег, чтобы сразу рассчитаться?
— Почему? Были, господин офицер. Только он сказал, что сначала качество наших продуктов проверит.
Глупость или, наоборот, смекалка крестьянина, произведшего десятника, то есть унтер-офицера, в офицеры, видимо, помогла.