— Ты уже половину, считай, поняла. Действительно, ужас пыхтящий. Он так и будет чух-чух-чух, а ещё ту-туу, — объяснил Олег, но увидев, как набычилась Уля, перешёл на серьёзный тон. — Это самодвижущийся механизм будет. По рельсам нашим таскать вагоны. С большей скоростью и без использования мускульной силы рабов.
— Лошадок, что ли, будешь использовать? — удивилась герцогиня. — Так они на шпалах все ноги себе переломают.
— И без лошадок, Уля. Слушай, давай дождись, как сделаем. Так, на одних только словах, сложно объяснить. Я тебе обещаю, что ты будешь первой пассажиркой поезда, который поведёт паровоз. Если, конечно, у меня получится. Но, думаю, что всё удастся. Я ведь не собираюсь массовое серийное производство этого чуда техники организовывать. Нет у меня ни производственных технологичных мощностей, ни квалифицированного промышленного персонала. Но уж изготавливать единичные экземпляры-то мне будет не очень сложно. В отличие от Ползунова или братьев Черепановых, у меня под рукой магия. А багодаря ей — сталь любой прочности и гибкости. Да и со сваркой стальных листов или конструкций у нас ведь с тобой проблем нет? Так что с десяток экземпляров можно сделать. Нам такого количества на ближайшие годы хватит с избытком.
Уля внимательно слушала и, на удивление, кое-что всё же понимала.
— Кто эти люди? — поинтересовалась она насчёт упомянутых Олегом изобретателей. — Ты их уже где-то нашёл?
— Нет, Уля, — вздохнул Олег. — Эти люди жили в других далёких местах и очень давно. Но чертежи и схемы их изобретений мне как-то в интернете, ну, это фолиант такой, очень толстый, попадались. Я, правда, смутно там всё понял, но голова-то у меня на плечах вроде бы есть.
Он шутливо потрогал себя за затылок.
— У тебя самая умная голова, Олег, ты самый…
— Сейчас не об этом, — придержал он сестру в её красноречии, взяв крепко за локоток.
Уля могла распинаться, какой он замечательный, бесконечно долго и повторяясь по многу раз. И делала это совершенно искренне. Олег понимал, что Уля его обожает. Чего уж тут скрывать, ему это нравилось — а кому бы такое не понравилось? — но всему должна быть мера.
— А когда ты его сделаешь, паровоз этот?
— Не знаю. Но хотелось бы, конечно, побыстрее.
Поселение свободных крестьян, которое они проезжали по дороге к главному карьеру и обратно, выглядело ещё вполне солидно, вот только низко кланявшиеся регенту люди выглядели ничуть не лучше крепостных или сервов. Глядя на их изношенные одежды, на осунувшиеся лица, и это в середине лета, когда уже был собран первый урожай и собирался второй, Олег с некоторой тревогой и грустью подумал, что все его необходимые передовые начинание пока совсем ничего не дают простому народу. Конечно, Сфорц не в счёт, но и там голодранцев намного больше, чем ему хотелось бы. Конечно, во многом "вина" в подобной нищете, как и в любом средневековом обществе, лежит на высокой рождаемости. Пять-шесть детей не только в крестьянской, но и в городской семье — это, считай, норма. Но и десятком и более детей никого здесь не удивить. И это при довольно высокой детской смертности. Несмотря на наличие в этом мире магии с её распространённым заклинанием Плодородие, всё равно случались неурожайные годы. Вкупе с экстенсивным способом ведения сельского хозяйства, когда увеличение урожаев достигается только за счёт увеличения посевных площадей, всё это приводит к частым вспышкам голода, сопровождаемых массовыми эпидемиями, которые уносят порой от трети до половины населения. В его родном мире в такую же средневековую эпоху та же Европа нашла выход в массовой миграции населения. Люди уезжали в Россию, в Америку, и даже бежали в непролазные джунгли Амазонки, Индонезии или Полинезии, где по свидетельству очевидцев выживал едва один человек из десятка в поисках хоть какого-то пропитания. Оставаться на месте означало умереть с голоду. В этом мире тоже многие люди пытались решать свои проблемы переселением в другие места. Но крепостным или сервам бежать возможности не было. Да и куда? Во всех государствах Тарпеции ситуация была схожей.