Следующим утром он проснулся в дурном настроении. Что-то не давало покоя.
Чего он бесится? Чего боится? Да и не боится он ничего. Взрослый, сильный, умный мужик. Чего бояться? Ну, не понимает он того, что произошло с ним. Наплевать и забыть. Он не псих. И вообще… что-то он расслабился. Если не может объяснить, значит нужно просто забыть. Действительно, нужно было ехать в Куршевель или куда-нибудь на сафари в Африку. Убить льва, полетать на вертолете над саванной, искупаться в океане. Его девчонка была бы счастлива. Давно он не был так взбешен. Ее телефон не отвечал.
«И еще смеет не брать «трубку» на пляж, когда он звонит», — продолжал изводить он себя.
Позвонил своему помощнику в офис.
— Как дела?
— Нормально, шеф.
— Я звоню не для того, чтобы слышать твое «нормально». Как дела?
— Понимаете…
Наступила дурацкая пауза. Его зам всегда с трудом «поднимал» и выговаривал слова, когда возникали проблемы, словно эти его слова что-то весили.
— Ну, давай не тяни, — поторопил он его.
— Поступила информация, что у Вашего, ну, как сказать… друга неплохой проект. И мэрия им заинтересовалась.
— Мэрия — это не красные стены, а живые люди.
— Вот и я, шеф, об этом же говорю. Нужно решать этот вопрос.
— Так решайте!
Зам снова замялся.
— Ну, я хотел прежде посоветоваться. Этот парень, который у нас… простите, у Вас раньше работал, вроде бы Ваш друг.
— Так, понятно. Без меня никак. Вечером буду.
— Ну, почему никак…
— Я сказал, вечером буду. Закажи самолет. Через три часа приеду в аэропорт. Все.
Он бросил машину в отеле. Отзвонил в рент-э-кар, чтобы ее забрали. Больше не хотел болтаться по этим дорогам. Заказал такси и уехал в аэропорт.
Москва не принимала. Там висела та дурацкая туча и не давала самолетам садиться. Он долго ругался с дирекцией аэропорта, чтобы его отправили. Наконец настоял на своем.
Снова его удобный салон и этот стюард — француз.
— Привет, Франсуа.
— Здравствуйте, месье. У нас нет гарантии, что Москва принимает.
«Вот и этот его сегодня решил «доставать» своими проблемами. Ну что за день?» — подумал он.
— Франсуа, Москва меня примет всегда. Я ей нужен… А почему тебя так назвали? — почему-то спросил он его.
— Месье, меня назвали так в честь моего деда. А моего деда — в честь его деда.
— Вы, французы, очень последовательны.
— Нет, месье, просто мы уважаем своих предков.
Он больше не смотрел в окно. И вообще, когда он возвращался, никогда не смотрел в окно самолета. Задернул шторку и спал.
Москва не принимала.
«Как легко было улететь от нее, а теперь она не принимает», — подумал он. Топливо еще оставалось, и они, почти долетев до Санкт-Петербурга и узнав, что наконец самолеты начали садиться в Шереметьево, развернулись и пошли обратно в столицу. Со второго, с третьего захода наконец приземлились.