Ветер и впрямь дул еще по-зимнему холодный. Но солнце светило вовсю, и ручьи кругом.
– Ронь, воздух, какой воздух. Мне кажется, так, как в Сибири, весна нигде не чувствуется. Столько радости. Жить хочется, работать хочется. Любить хочется. – Лида сорвала с головы белый берет и растрепала свои светлые курчавые волосы, постриженные в модное каре.
– Шапку надень, чтобы все это делать, голова нужна здоровая, а не сопливая, – и под ноги смотри. Боты у нас с тобой фетровые, не резиновые.
– Ронька, и то правда! Мне кажется, продавщица так на нас из-за этих бот разозлилась. Завидно ей стало.
– Скорей всего. Только ты того платья не жалей! Точно тебе говорю, оно тебе ни к чему.
– Все, все, уговорила. Вечером забегу смотреть отрез, а то уже в редакцию опаздываем. Ой, Ронь, – Лида остановилась. – А как же ты? Ты-то в чем пойдешь? И потом, материал. Ты ж его для себя берегла? – Все мысли сразу пронеслись на лице девушки. От страха, что обидела подругу, до жалости к себе. К тому, что может остаться без ярко-голубого праздничного платья.
– Ты что, глупая, даже не думай. Я в черном пойду, в котором на новогоднем празднике танцевала. Помнишь? А что поделаешь, видишь, после тифа как растолстела! Мне пока только черный цвет показан. Вот похудею, тоже что-нибудь яркое себе сварганю. А к черному я такой цветок нафантазировала. Сделаю – покажу. И платье станет как новое, никто не догадается про Новый год.
– Ой, Ронька, подружка ты моя, что бы я без тебя делала. Ты мне, знаешь, как сестра, правда, правда! И руки у тебя золотые, и голова светлая.
– Это потому, что я шапку на улице не снимаю.
Подружки рассмеялись, обнялись и побежали дальше к своему дому.
= 3 =
В семье Семашко очень любили вечера, когда семья собиралась вместе. Алексей приходил наконец с работы, уставший, но последнее время в очень хорошем настроении.
– Ронь, все идет по-другому. Стало больше жизни в газете, понимаешь! Не только призывы и лозунги, мы начали писать про обычных людей. Про их радости.
– Пап, про какие радости? – тут же к Алексею с разных сторон бежали Тамара с Бориской.
– Ну вот, например, про таких, как вы, ребятишек, как они в школе учатся, какие уроки им нравятся больше, какие меньше.
– А что, кому-то, пап, какие-то уроки нравятся? А еще говоришь, про правду пишете, – протянул Бориска.
– Дети, оставьте папу, пусть немного отдохнет, и давайте к столу, ужин готов.
Ужинали всегда вместе. Роня накрывала стол белой скатертью, доставала красивые тарелки, раскладывала еду. Старалась приготовить что-нибудь повкуснее. Понимала, Алеша работает много, ему подсовывала кусочек побольше. Хоть и работала сама, все-таки дома проводила времени больше, чем муж, и с детьми общалась чаще. А Алешу видела только по вечерам да утром минут 15, когда тот быстро собирался на работу. Обычно не завтракал, времени жалко. Чай пил уже в редакции, не отрываясь от работы.