— Как все прошло? — сказал Чейз из кухни, держа в руках открытую пачку с чипсами и пожирая их, будто он сидел на очищении в течение последних двух месяцев.
— Потрясающе.
— Ненавижу офис. — Чейз вздрогнул. — Клянусь, у него имеются тела, похороненные под стулом, один раз я спросил, и он засмеялся, не отрицая этого.
— Ты говоришь больше, чем я помню. — я посмотрел на читос и чуть не подавился.
Я ненавидел все вредное.
Возможно, именно это и происходит, когда ты умираешь и возвращаешься к жизни, у тебя есть эти странные причуды, которых раньше не было.
Раньше я любил нездоровую пищу, теперь?
Ел капусту и шпинат и презирал все, что было сделано, а не выращено. Да, я просто сошел с ума. Я даже торт ненавидел.
— Я говорю, потому что звук моего голоса так заводит твою сестру, что она не может видеть прямо. — он сунул между передними зубами читос и прикусил его.
— Мерзавец. — я фыркнул.
— Она назвала меня так вчера ночью, но думаю, это была шутка.
Я сжал кулаки.
— Черт. — Чейз покачал головой. — Так много контроля на данный момент, не уверен, должен ли я дать тебе пятюню или спросить, что, черт возьми, произошло.
— Я умер, вот что произошло, осел.
— Белая лошадь. — Чейз щелкнул пальцами. — Где она?
Я скрестил руки на груди.
— Не скажу.
— Чувак, ты хоть понимаешь, как сильно она ее хочет? Я парень мечты, и должен найти ее.
— Нет. — я подошел к холодильнику и достал бутылку воды. — Думаю, я позволю тебе немного помучиться, если ты действительно парень мечты, то найдешь ее и без моей помощи.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Говорят, лучше всего целовать губы, имеющие вкус слез — Неизвестный
Мо
Мое сердце забилось так быстро в ожидании, что Текс начнет смеяться или пошутит.
— Значит, мы перешли от одного к двум? — сказала я, задыхаясь, лежа поперек его груди, прижавшись спиной к его животу.
— Да.
— И..
— Я делаю то, что должен, чтобы защитить тебя.
Мое сердце сжалось.
— Хочешь сказать, ты делаешь то, что должен делать сын мертвого Босса Мафии... делаешь то, что должен делать парень с сестрой в обеспечении безопасности, верно Текс?
Он вздохнул.
— Верно.
— И это приводит нас?
— К «прощай.»
— Так вот оно что. — мой голос дрогнул. — Вне зависимости, что я скажу? Вне независимости, что сделаю?
— Два часа, и тогда тебе не придется беспокоиться о моем услышанном голосе на другом конце провода, Мо.
— Что, если я хочу? — вентилятор на потолке вращался кругами, игнорируя каждый укол боли, пронзавший мою грудь при словах Текса.
— Я не буду звонить Мо, ни через два часа, ни вообще никогда. Не буду отвечать на твои сообщения, не буду доступен для тебя. Для этого мы должны расстаться навсегда.