Сопоставив сделанное Свитари сравнение с полученным опытом, Блайз озвучил вывод:
— Подросток — декоративное украшение, призванное подчеркнуть высокое положение хозяина?
— Когда как. Есть несколько пород рабов. Девчонка или домашняя прислуга, или наложница. Скорее, первое. Но это не мешает хозяину спать с ней время от времени.
Лёжа в вентиляционной шахте, Блайз не мог видеть лица Ри, но голос девушки звучал зло.
— Только хозяин? — уточнил Блайз. — Мне показалось, действия охранника носили сексуальный характер.
— С разрешения хозяина можно всё. Секс, насилие, хоть расчленение. За проступок её могут отдать хоть всем охранникам разом. Раб — предмет. Имущество. Если тебе разрешил хозяин вещи — ты можешь ею пользоваться.
Блайз попытался осмыслить эту концепцию. Репликанты изучали разные способы психологического давления, включая угрозу сексуального насилия над представителями любого пола. Психологи отмечали такую угрозу как наиболее эффективную при воздействии на определённые социальные группы населения. Но осуществляли подобные меры воздействия группы зачистки, идущие следом за отрядом репликантов.
До этого момента Блайз воспринимал подобного рода акции столь же равнодушно, как и другие способы воздействия на объекты. Но теперь, неожиданно для себя, репликант сопоставил полный удовольствий и радости мир секса, открытый ему Свитари, и совершенно не похожие на него меры психологического давления, которым его обучали инструкторы.
Два разительно отличающихся мира сошлись в одной точке, в одном действии, заключившем в себе, казалось бы, несовместимое. Непривычно-нежные прикосновения, сладостные поцелуи, слитные движения тел, дарившие удивительную близость и наслаждение, чувство глубочайшей привязанности, которое принято называть «любовь»… И уродливым отражением этого были унижение, грубые травмирующие касания, крики боли, слёзы, страх, отчаяние.
В сознании Блайза эти явления соприкасались и отталкивались друг от друга, как однополярные магниты. С трудом репликант сумел нащупать грань: целью секса была близость, а целью насилия, творимого группами зачистки в зоне высадок, — устрашение и подавление.
Это внесло какую-то стройность в расползающийся образ мира Блайза. Не вписывалось туда только поведение эдемца. Он не подавлял бунт, не выпытывал информацию, не запугивал. И совершенно точно не испытывал любовь к этой рабыне.
Этому насилию репликант не находил объяснения.
Пообещав себе разобраться позже, Блайз прогнал посторонние мысли и вернулся к наблюдению. Вот только на эдемцев он теперь смотрел с крепнущей неприязнью.