Но он так и не вытащил его, потому что я метким выстрелом из моего пистолета попал ему в предплечье. Я не хотел лишать его жизни, а только ранить.
Шок и боль настолько парализовали его, что он упал почти в обмороке, а затем полностью выпал из повозки, волоча за собой Балджера. Лошади встали на дыбы. В ушах моих раздался шум, похожий на рев разъяренных вод, а затем свет жизни совсем погас в моих глазах и я лишился чувств.
Мне показалось, что я лежу на спине на дне повозки, свесив голову набок, но это, конечно, были только минуты. Меня разбудило ощущение покалывания в левой щеке, и когда я медленно пришел в себя, то обнаружил, что это от гравия, летящего из под передних колес повозки, потому что лошади неслись во весь опор, а на козлах сидел мой верный Балджер, держа поводья в зубах. И когда я сел и прижал руку к своей бедной больной голове, вся правда обрушилась на меня:
В тот момент, когда Иван упал на землю, Балджер отпустил его горло и, прежде чем тот успел прийти в себя, вскочил на место кучера и, схватив поводья зубами, туго натянул их и положил таким образом конец поднятию на дыбы и падению испуганных животных. Он пустил их вскачь, оставив разъяренного Ивана размахивать ножом и извергать проклятия на мою и Балджера головы, когда увидел, что его лошади и повозка исчезли вдали. Но тут до моих ушей донесся безумный крик, и я мельком увидел с полдюжины крестьян, которые, обнаружив этот, как им показалось, пустой тарантас, приближавшийся все ближе и ближе, бросили свою работу и помчались его перехватывать.
Судите об их изумлении, дорогие друзья, когда их взоры упали на спокойного и умелого возницу, который крепко держался в седле и часто повторял обратные взмахи головы, призывая своих лошадей нести своего любимого хозяина всё дальше и дальше от коварного возницы.
Когда крестьяне схватили животных и остановили их, я, шатаясь, поднялся на ноги и обнял моего дорогого Балджера. Тот был более чем доволен тем, что сделал, и с жалобным стоном лизнул мой ушибленный лоб.
– Святой Николай, спаси нас! – воскликнул один из крестьян, благочестиво осеняя себя крестным знамением. – Видит Бог, даже если я проживу достаточно долго, чтобы наполнить колодец великанов камнями, я никогда больше не увижу ничего подобного.
– Колодец великанов, колодец великанов! – пробормотал я себе под нос, следуя за одним из крестьян к его жилищу, стоявшему чуть поодаль от дороги, поскольку весьма нуждался в отдыхе после только что пережитого ужаса. Удар хлыстом потряс мой мозг, и я был достаточно опытен в медицине, чтобы понимать, что такая рана требует немедленного внимания. К счастью, под одной из крестьянских крыш нашлась одна из тех ветхих старух, возможно, она была ведьмой, у которых есть рецепты на все случаи жизни и которые знают каждую траву для любой болезни. Осмотрев порез, оставленный хлыстом, она пробормотала: