В Серебряном городе существовал обычай «трогать всё вокруг», как его называли, прежде чем отправиться отдыхать. «Прикосновение ко всему» началось в определенной части города и с удивительной быстротой передавалось от человека к человеку. Как именно это происходило, я так и не смог понять, но цель таинственного обычая заключалась в том, чтобы произвести реальный подсчет всех формифолков. Если бы хоть один из них отсутствовал, то он наверняка был бы обнаружен к тому времени, когда «прикосновение ко всему» было бы завершено. Это продолжалось с молниеносной скоростью по всему городу, и тогда, если не подавался ответный сигнал, люди понимали, что каждый находится на своем месте; что ни один соодопсий не заблудился и не остался в каком-нибудь отдаленном проходе.
Не думаю, что я успел заснуть, когда Балджер осторожно потянул меня за рукав. Протирая глаза, я сел на кровати и прислушался. Тут же мое ухо уловило тот слабый шаркающий звук, который всегда был слышен, когда любое количество формифолков перемещались туда-сюда по полированной серебряной мостовой.
Я вскочил с кровати и бросился к двери; Балджер следовал за мной по пятам. Какое странное зрелище предстало передо мной! Я не мог сравнить его ни с чем, кроме как с большим муравейником, когда какой-нибудь озорной мальчишка вдруг бросает камень в толпу мелких, терпеливых, трудолюбивых созданий, мирно продолжающих свою работу.
В одно мгновение все меняется: линии ломаются, рабочие толкают рабочих, порядок становится беспорядком, регулярность сменяется неразберихой. Перепуганные существа мечутся туда-сюда ища причину безумной вспышки ужаса.
Так было и с формифолками, когда я смотрел на них. С вытянутыми руками и дрожащими пальцами они метались из стороны в сторону, толкались и натыкаясь друг на друга, а на их лицах был изображен безымянный ужас. Затем отдельные группы людей останавливались, брались за руки и начинали обмениваться мыслями молниеносными толчками, постукиваниями и ударами, в то время, как другие врезались в них, разбивая эти группки на части, и в результате смятение становилось еще сильнее, чем до этого.
Но постепенно я заметил, что в движениях этой обезумевшей толпы как будто появляется какой-то порядок. То тут, то там собирались группы по три-четыре человека и пожимали друг другу руки, затем эти меньшие группы распадались и объединялись в большие, и я заметил также, что этот все увеличивающийся круг образовывался снаружи охваченной паникой толпы, и по мере того, как он рос, он смыкал их так, что когда убегающий соодопсий врезался в эту устойчивую линию, его ужас сразу же покидал его, и он занимал в ней свое место. Через несколько мгновений безумно толкающаяся толпа совсем исчезла, и весь город был опоясан этой длинной замкнутой цепочкой.