Может, будь у них побольше времени, они что-нибудь и придумали бы, но то ли грозный топот и вытаращенные от гнева глаза на обветренном, усатом лице дядьки Зага, то ли двухметровая дубинка, которой он описывал круги и восьмерки, явно стремясь побыстрей пустить ее в ход, заставили их задуматься о том, что назревающая форма общения будет болезненной, а визит к лекарю — дорогостоящим.
Короче, ватага бросилась врассыпную, и, буквально через несколько мгновений, о них напоминал только легкий удаляющийся топот.
— Ты как, дочка? — выдохнув, дядька внимательно осмотрел Биру. — Они тебя не тронули?
У сестренки задрожали губы.
— Не, — шмыгнув носом, твердо ответила она, — напугали только.
— А зачем по этой дороге в это время пошла, ведь знаешь, что здесь озоруют?
Все еще волнуясь, задал вопрос старый вояка.
— Потому что дура! — пропыхтел я, подходя поближе. — Дура и торопыга, вот!
Не то, чтобы я не любил Бирку, хоть она и задавака и воображала, я все равно за нее сильно волновался.
Ну как можно настолько не думать головой?! А еще в школе учится и меня с Соркой учить пытается! Нет, так-то, она учит хорошо, все понятно, все доходчиво объясняет, я не жалуюсь, но включать мозги и применять свои знания ей никто не запрещает! Так чего она их не включает?!
— Дел дома много, мамке помочь нужно, а я в школе задержалась, вот и спешила, — спокойно объяснила сестренка, проигнорировав мою реплику. — Кстати, — заметила она ехидно, поворачиваясь ко мне, — за «дуру» — получишь!
Интересно, это только мне кажется, что у меня проблемы?
Только собрался по-тихому улизнуть, пока Бирка домой не потащила, как налетела толпа наших молодых отморозков с Гросом во главе. Началась толкотня, поднялся шум, гам, «Да мы…», «Да вы…», «А где…». Все говорили одновременно, часть спрашивала, часть отвечала, часть что-то кому-то рассказывала, но никто никого не слушал. Я первый раз видел такой бедлам и даже слегка растерялся от настолько мощного эмоционального фона, окутавшего эту гомонящую толпу.
Пока я чесал в затылке и ковырял в ухе, пытаясь вновь наладить нормальный мыслительный процесс, я почувствовал, как кто-то тронул меня за рукав. Обернувшись, увидел Биру, которая, просительно заглядывая мне в глаза, сказала:
— Растик, отведи меня домой, а то мне что-то нехорошо, да и затолкали меня твои малолетки.
Вот же, ё! Придется вести, а потом из дома фиг выпустят — пристегнут к какому-нибудь делу, дома дела всегда есть, или вообще зашлют бате помогать! А мне его скорняжное дело не по душе. Не нравится мне работать с кожей. Не то, чтобы не умею, просто не нравится.