Коробки ожидали меня в тех же зарослях, где мы их и пристроили. Вытаскивать захоронку и открывать её, пока не тороплюсь. Посижу, подумаю, ещё молочка с хлебом попью, а там решу, что делать. Надо прикинуть, где обустраиваться напостоянку. Здесь или в другом месте? Тут не плохо, но далеко от воды, да и по внешним признакам непохоже, чтобы это место долго пустовало. Уехали одни завсегдатаи — приедут другие. Нужен им такой сосед, ничего не помнящий, с математикой в руках? К Виктору с компанией прибиться? Примут. Уверен. Но для них я представитель молодёжного течения, взятый на временное обучение своим товарищем и мои заморочки с цифрами им знать ни к чему. Да и сколько ещё они будут жить на берегу моря? Пять дней, десять. Отпуск вот вот закончится и что потом? Место там проходное, долго тоже пустовать не будет. В лагерь к гитаристу сам не хочу. Люди у них весёлые, девчонки симпатичные. Разве в таких условиях можно учиться? К Коле податься? Может и пошёл, не будь у него этой противной тётки, даже во время обеда думающей, как бы меня изжить с белого света. Эх! И никому то я здесь не нужен. Был человек, относившийся ко мне со всей душой и тот уехал. Молоко, упорно вливаемое мной внутрь, вдруг начало проситься обратно.
— Ну, ни фига себе! — мысленно воскликнул я. — Вторую половину банки пробую и почти доедаю буханку свежего хлеба. То то я погляжу, мысли сиротские, в голове, начали верх брать. Всё, хватит. Подкрепился и будет. Мне ещё сегодня масло доедать, до завтра дожить оно не сумеет.
На бедность мне оставили: семь тёмно синих одеял, с двумя белыми полосами по краям, надувной матрац, брат близнец того, что давал Аркаша, закопчённый, алюминиевый чайник, очень нужная вещь для кипячения воды на костре, по семь железных кружек, мисок, ложек и один складной нож, с тремя лезвиями, штопором и открывалкой. Добро это полностью заняло две картонные коробки, из трёх. И чего Жора заупрямился? Ну рассказал бы, что здесь, я бы в городе меньше тратился на посуду. Хорошо одеяло не купил, чего с этими делать не знаю. Последняя коробка обрадовала не меньше.
В ней расположились остатки продуктовых запасов дружной компании гостеприимных и, как оказалось, не жадных людей. Насчитал девять металлических банок одного размера, с чёрной этикеткой и надписью «Шпроты», и по семь ещё трёх наименований, два из которых прочитать не могу. За ними: три стеклянных банки с лечо, его вкус запомнил и на вид не забыл, семь с помидорами в собственном соку, три палки жёсткой, словно ветка дерева, колбасы, кусок, густо пересыпанного солью, сала, замотанного в тряпку и ни разу не выставляемого на стол, две пачки индийского чая, ополовиненную и целую банку растворимого кофе, две бутылки светлого вина, отчего то называемого моими знакомыми виноградным соком.