— Удивительно, — рассмеялся парень. — Ваша фамилия стоит в списке второй, а я сразу помчал дальше: Бузина, Бабикова и тэ дэ.
Таня еще раз внимательно посмотрела на свою фамилию, отпечатанную на машинке крупными буквами, и потом уже, обернувшись, счастливыми глазами посмотрела на парня.
— Спасибо!
Они познакомились. Веселого парня звали Геннадием. Фамилия его была Зверев. Когда они шли по коридору, Геннадий то и дело здоровался.
— Это сам Павлюченков, председатель приемной комиссии, — говорил он. — А вот… Здравствуйте!.. Генкель — по русскому языку.
— Знаю, — чуть смутившись, сказала Таня. — Но откуда вы знаете всех преподавателей?
— Не только их, Таня. Я и студентов знаю. С вами, первышами, правда, еще не со всеми успел перезнакомиться. Члену институтского бюро комсомола надо знать всех.
Таня с уважением посмотрела на собеседника. На груди его поблескивал значок «Ворошиловский стрелок».
Геннадий много рассказывал об учебе в пединституте. Таню удивило и обрадовало, что она пройдет практику по геологии, и по землеведению, и по географии растений и почв, и по топографии, и еще комплексную полевую практику.
— Знаете, Таня, а меня страшно интересует, как вы там учительствовали, на селе?
— Как все сельские учительницы, — сказала Таня. — Мне там нравилось.
Так за разговором они и добрались пешком до общежития, большого четырехэтажного здания, перед окнами которого росли невысокие липы.
2
Для Тани началась новая жизнь. Такая же, как у всех студентов института, с радостями и заботами, с зачетами и незачетами, с бессонными ночами во время экзаменов.
Училась Барамзина на Заимке, их корпус был неподалеку от станции. Здесь у Тани появилось много новых друзей. Довольно часто встречалась она и с Геннадием, хотя у него много времени отнимала общественная работа: полдня Геннадий проводил обычно в главном корпусе института, где находились комитет ВЛКСМ и партком.
При встрече они крепко пожимали друг другу руки, как давние знакомые.
— Привет, первыш, как дела? — обращался он к первокурснице. — Может, в воскресенье за город всем общежитием, а?
Отказов он не любил, ранним утром приходил с товарищами, стучал в двери:
— Подъем! Пора вставать, красавицы, все свое счастье проспите!
Зная характер комсомольского вожака, девчата, поеживаясь от холода, принимались за утреннюю зарядку.
— Тань, — молила подругу Люба Жакова, — скажи ему что-нибудь… Скажи, что я больна. Спать хочется.
Стук в дверь повторялся.
— Подъем — и никаких гвоздей!
Вскоре вся компания молодых географов, бодрых и хохочущих, сбегала вниз к Каме.