Чем дальше он говорил, тем тяжелее становилось на душе у Татьяны, тем очевиднее бесполезность ее прихода сюда. Ведь он прав, совершенно прав. Говорил справедливые вещи, о которых она и сама знала. И оттого, что все было именно так, как он говорил, ей стало жаль себя и своей жизни. Она отвела взгляд от усталого лица Лучко и встретилась с участливыми карими глазами. Пусть эта женщина ничего не может изменить, ничем не может помочь, но она хоть сочувствует.
— По-моему, вы не о том просите, — сказала Ярошенко и оглянулась на второго депутата, который рисовал на листке бумаги какие-то геометрические фигуры. — Насколько я поняла, в этой квартире нет даже необходимой санитарной нормы для тех, кто в ней проживает.
— Нет и тридцати метров, — подтвердила Татьяна, не зная еще, что хочет сказать Ярошенко, но уже догадываясь, что ей хотят помочь.
— Вы работаете в больнице? Дежурите по ночам? — спросил второй депутат.
Лучко просматривал справки.
— Да, конечно, — поспешила ответить Татьяна. Она чувствовала какой-то внутренний контакт между двумя людьми, задававшими ей вопросы.
По-видимому, Ярошенко решила, что посетительнице трудно понять, о чем идет речь, и, обращаясь к Лучко, заговорила напрямик:
— Несомненно, молодой врач должен и отдохнуть после дежурства, и почитать, поработать дома. Я уже не говорю, что в маленькой квартирке живут две самостоятельные семьи. Пожалуй, нам следовало бы помочь молодому специалисту стать на очередь. Своей-то площади у нее нет.
— Но ей есть где жить, — устало уточнил Лучко.
— Как жить?! Разве она не имеет права так же, как и ее брат, писать диссертацию? Разве дело только в том, имеет или не имеет человек место, где поставить койку? Тем более молодой человек. Мы бы очень просили вас… — взгляд в сторону Знаменского.
— Я целиком согласен с товарищ Ярошенко, — сейчас же откликнулся тот.
— Мы просим, чтобы молодого специалиста взяли на учет.
Татьяна ловила каждое слово женщины, которая, улыбаясь, твердо отстаивала интересы совершенно незнакомого ей человека.
Потом, уже выйдя на улицу и все еще не веря, что рано или поздно она, Татьяна, как все другие люди, будет иметь свою собственную комнату, свой собственный дом, подумала, что даже не поблагодарила ту милую женщину. Ведь все теперь иначе. Ее собственный дом не просто надежда. Ей дадут этот дом, и ни от кого, ни от чьих настроений она не будет зависеть!
Как же раньше она не догадалась пойти похлопотать? Но кто знает, чем бы все кончилось, не окажись там Ярошенко.
Скоро, очень скоро она сложит свои чемоданы и въедет в одно из тех новых зданий, что строятся как раз неподалеку от больницы, где она работает.