Думала об этом, когда Артем с сыном бегали по парку развлечений, катались на аттракционах и поднимались на перегонки на смотровую башню. Попытались вовлечь и ее в совместную игру, но Майя лишь отнекиваясь, заявляя, что в юбке неудобно, да и высоту она с детства не уважает. Потом без спроса купили ей мороженое — два шарика в вафельном стаканчике, — после чего Артем отвел их в ресторан, где они вполне мило беседовали о…
О чем угодно, но только не о личном.
По дороге в Н-ск Никита заснул в детском кресле, прислонившись головой к ее плечу, а Артем снова слишком долго и слишком уж пристально разглядывал ее в зеркале.
— Поговорим спокойно? — неожиданно спросил он. — О том, что произошло шесть лет назад и что мы станем с этим делать.
— Не стоит! — отозвалась Майя. — Мы не станем с тобой ни о чем разговаривать, потому что я собираюсь спать.
И закрыла глаза.
— Не притворяйся, Марусь! — неожиданно произнес Артем. — Скажи мне лучше, почему ты мне не позвонила? Неужели было так сложно набрать мой номер?
Глаза все же пришлось открыть.
— Я тоже не понимаю, — Майя уставилась на синюю пульсирующую жилку на смуглом виске сына. Затем посмотрела в окно, за которым мелькали прибалтийские сосны и лес то и дело сменялся вересковыми прогалинами. — Почему ты не позвонил мне шесть лет назад. Неужели так сложно было набрать мой номер?
— Я его не знал. Твоего номера ни у кого не было, потому что ты у нас, Марусь, девушка скрытная, ни с кем не общалась. Только с Эльвирой Ветлицкой, но та укатила с Зиминым на Бали. Когда я все-таки нашел твой телефон, оказалось, ты уже укатила в Испанию.
— Не ври мне, Спасский! — поморщилась Майя. — В Испанию я укатила только после рождения сына. Похоже, тебе потребовался год, чтобы собраться с духом и мне позвонить.
— Маруся…
— Не смей меня так называть! — не выдержала она.
Произнесла слишком уж громко, и Никитка сонно завозился.
Потому что прозвище принадлежало ее прошлому, когда все еще существовало «это» — тяжелая и бессмысленная влюбленность в Артема Спасского. Но она давно уже прошла, Майя окончательно излечилась, поэтому звать ее таким образом имел право только… Ну да, только Родька.
— Марусь, — продолжил Артем как ни в чем не бывало, словно и не было ее вспышки гнева, — я начал искать тебя сразу же, как только проснулся и обнаружил, что ты сбежала, забыв меня разбудить. Обзвонил всех, кого только мог. Наконец, нашел твой номер. Не помню точно — на второй или третий день после нашей встречи. Позвонил по нему, но мне сказали, что ты уже улетела.
— Кто?! — растерялась Майя. — Кто мог тебе сказать, что я улетела?!