– А ты, значит, понимаешь?
– Я прошел реальную войну, в отличие от тебя. Да, я знаю, что ты от всего сердца хотел быть хорошим царем. Да, я знаю, что многие образцы обмундирования и вооружения солдат ты испытывал на себе, совершая пешие переходы в полной выкладке. Ты действительно заботился о своем солдате, но поверь, это еще не значит, что ты реально понимаешь простого солдата и простого крестьянина. Что ты видел, покидая свои дворцы да поезд этот? Только то, что тебе хотели показать. Ты завшивленные окопы видел? Нет, тебе их не показывали. Сидел в них во время артобстрела? Нет, так близко к фронту ты никогда не приближался. Жрал с низшим чином его кашу? Нет, не ту образцово показательную, которую ты демонстративно изволивал откушивать во время Высочайших визитов в армию. А именно жрал то месиво, которое именуют кашей лишь на бумаге, вперемешку с землей и соломой, торопясь урвать момент между обстрелами? Знаешь, как выглядит нужник на фронте? Что ты, вообще, видел на войне? Знаешь ли ты, как костерят последними словами генералов вместе с тобой в придачу?! Я знаю думы солдат и знаю, чем дышит фронт. И я знаю, на что способен русский мужик. Будь моя воля, я бы законодательно утвердил обязанность русских императоров перед восшествием на престол отвоевать на фронте минимум год. Да не просто отсидеть в штабе, а именно так, как положено, в окопе, в обнимку со вшами, да в симфонии с пулями, летящими вокруг!
– Ты прекрасно осведомлен о том, что император не может этого всего делать и не имеет права подвергать стабильность империи мальчишескими героическими выходками! Ты сам сейчас едешь в Петроград, окруженный охраной выше всякой меры. Твои упреки по меньшей мере звучат странно! Я воевал бы ничуть не хуже тебя, имей я такую возможность!
Осаживаю назад, а то действительно как-то не так прозвучало.
– Не сомневаюсь, что ты бы воевал храбро и был бы прекрасным командиром. Я не подвергал сомнению твою доблесть, а лишь описывал проблему ограниченной возможности тебе приобрести практический личный опыт. Прости, если прозвучало в моих словах что-то обидное для тебя.
– Пустое.
Николай опустился в кресло. Что ж, эта моя оплошность по крайней мере сбила градус накала страстей, а то мы расшумелись на весь вагон. Представляю, что там сейчас в голове у моего адъютанта. А то еще придется его убить. Почти шутка.
Мой собеседник меж тем вновь заговорил:
– В чем-то ты, разумеется, прав. Но все равно я не понимаю логики твоих действий. Да, ситуация в конце февраля вышла из-под контроля. Да, тебе удалось удержать страну от анархии и революции, сформировав новое правительство и восстановив какое-то подобие порядка. Но я решительно не понимаю и не принимаю твоих дальнейших поступков. Вместо того, чтобы продолжить стабилизацию ситуации и готовиться к решительному наступлению на фронте, ты устроил сплошной переполох! Твои метания вызывают недоумение у всех. И у меня особенно.