Вообще-то Боря совсем не собирался заезжать к Феде. У него сговор был с другим мужиком, но тот жил за Дмитриевкой. Более того, Боря знал: у Феди комбикорма завались. Он всего три дня назад был у лесника, и тот сказал, что купил целую машину. Правда, коли уж ему завезли, Федя всегда возьмет — лишнее не помешает. И странно: Боря, когда горячо говорил о Феде, все это чувствовал и так недоумевал на себя, что при повороте к лесниковым застройкам чуть не сбил мотоциклиста. Тот вильнул, залетел в кусты.
Подъехал к дому, вылез неторопливо из кабины. Мотоциклист благополучно выбрался на дорогу и что-то кричал ему. Боря вяло отмахнулся, пошел к воротам. Поворачивал железную рукоять и все надеялся, что, дай бог, хозяина дома не окажется. Но Федя, крепкий, легкий, улыбчивый, уже бодро сходил с крыльца и цыкал на пса. Жестко пожал руку, цепко глянул на машину.
— А кто это у тебя в кабине?
— Да… попутчица.
— По-нятно, — хлопнул он Борю по плечу. — А чего привез?
— Комбикорм. — Боря не узнал свой голос.
— Что? — не уразумел Федя.
— Комбикорм.
— Смеешься, что ль?
— Чего мне смеяться? Загляни в кузов.
— А зачем? Я же говорил: у меня есть! — Федя искренне недоумевал.
— Еще привез.
— Не пойму тебя что-то, парень… — засмеялся лесник. — Всю машину хочешь продать?
— Нет. Как раньше, пять мешков. — Борю забирала какая-то общая досада. — Берешь — бери, не берешь — поеду.
— Ну, ссыпай. Запас хлеба не просит.
Боря загнал машину во двор. Открыли с Федей задний борт — комбикорм горкой ухнул на расстеленную внизу брезентовую палатку. Боря молчаливо и особо старательно подчищал кромку кузова, а Федя весело посмеивался, вздрагивая своим жилистым телом, поучал его, поглядывая на подошедшую Галю.
— Не предприимчивый ты, Боря, человек. Подаю идею: нужен прицеп. В накладных же не указывают — есть прицеп или нет, только вес. Едешь в колхоз, где нет весовой. По пути прицеп оставляешь. В колхозе разгружаешься, никто ни ухом ни рылом — кто знает, какой вес в кузове. Едешь обратно, забираешь прицеп. Пустой. Пять сотен в кармане. Весело?!
— Особенно будет весело, когда придется отвечать, — встряла Галя.
— С умом делать — никто не узнает, — знатоком выступил Боря. — Вот человек живет, у него и блага, и уважение ото всех.
— Я, повторяю, живу только честным трудом, — заводил Федя указательным пальцем в воздухе. — У меня все законно. Просто жизнь меня потерла, повидал людей, понял одно: как оно было, так оно есть — всему цена копейка. Кто-то пользуется благами, кому-то на дом все привезут. А простому трудяге куда деваться? Что возьмет — тем и живет. Кто у нас в начальстве? Те, кто любит командовать, а не хозяйствовать. Дай мне колхоз, самый отстающий: три года — выведу в миллионеры. — Федя разошелся. Видно, была у него уверенность: понимает жизнь, способен на многое. Но и свербило: по достоинству не оценен. — А дали бы властенку побольше, в первую очередь всех бы крикунов прижал. Заикнулся о высоких показателях, я ему — неограниченную ссуду: пожалуйста, работай. Два-три года проходит, нет отдачи — годков на десять его за расточительство лес рубить. Другой, прежде чем орать, подумает. А хозяйствует человек, есть доход — еще бери, разворачивайся! — Он потер руками, повел плечами, энергичный, напористый.