— На што их забирать-то? — Клавдия остановилась.
— Собираться-то надо, укладываться: не ближняя ить дорога! К Женьке-то поедешь?
— Подь ты к чомору! — всплеснула старуха руками. — Я думаю, куды он меня посылает. Че ж я туды поеду, Макар, — заговорила она, склонив голову набок, как-то особо рассудительно, как говорят ребятишки, играя во взрослых. — Здоровья уж нету, захворай я, сам посуди, — будет она тамака со мной шипериться, намотается, клясть шло станет, и схоронят незнамо где. Так я ей и отписала: спасибо тебе, доченька, че не забываешь тетку Клаву, но в тягость я тебе быть не желаю.
— Письмо, че ли, послала?
— Но.
— Наталья писала-то?
— Пошто Наталья? Тут, бугалтерша одна. Я ей говорю, от так от и от так от — зовут меня. Она тожить посоветовала: Клавдия, никуда не ехай. Я и сама думаю, че с места срываться. Теперича уж немного осталось, как-нибудь доживу…
Они шли вдоль кромки леса по изъезженной дороге: тихие, неторопливые. Снег посерел, осел, покрылся тонкой ледяной коркой, и яркое солнце уже не находило себя в каждом хрусталике льда, а размазывалось по нему уныло и словно бы принужденно. На обочине лениво топталась большая грузная ворона. Ворона-старуха, прожившая гораздо больше людей-стариков, она и выглядела уверенней и умудренней: и не отбежала, и не улетела, когда те проходили мимо, лишь устало и пренебрежительно глянула на них. Дорогу размежевал пополам рядок конских котяхов, еще не подсохших, коричневатых, с торчащими ворсинками непереваренного сена. От их вида и запаха Макару всегда делалось теплее, уютнее.
— Не знаю, на кого мне деньги на книжке записать. Дарья хотела, штоб на Витьку записала. А я думаю, на Женю, однако, надо, — не в первый раз заводила такой разговор Клавдия.
Макар, обычно пропускавший его мимо ушей, сейчас отозвался:
— Сколь там у тебя?
— Восемьдесят рублей.
— Хых. Им сейчас эти деньги плюнуть да растереть. Лучше на похороны оставь.
Клавдия обиженно помолчала.
— Че ж, меня, поди, государство схоронит, — выговорила она с расстановкой. — Крестик какой плохенький ты, поди, сколотишь.
— Кто же нонче с деревянным-то хоронит? Че же, ты хуже людей, че ли?! А памятники железные за сорок рублей делают.
— Да, поди, под ним шибко чижало лежать-то…
…Они придут домой, Макар сходит в сарай, принесет дров; угля, затопит камелек и отправится за «красненькой». Клавдия начистит картошки, нарежет ее длинными брусочками, рассыплет по шипящей сковородке. Когда Макар вернется, дом обогреется до каждого угла. Сковорода, накрытая тарелкой, будет ожидать на краю плиты, а Клавдия будет домывать пол на кухне. Макар возьмет в охапку лежащие кучей в сенях половики, выйдет во двор, выхлопает их, занесет, настуженные, свежие. Клавдия, протерев порог, выжмет тряпку и любовно, аккуратно расстелет половики.