После вечера пошли они с Андреем — так звали руководителя ансамбля — к Мишке, у которого собралась целая компания. За столом Люда выдала себя с головой: предложили раков к пиву, а она отказалась: «Брегую». От волнения, что ли, родное слово выскочило. Кто-то засмеялся: «Брегую — это брезгую, да?» Андрей вступился: «Милое слово, очень милое». Потом они стояли у окна, Андрей потянул ее к себе за локоточек и поцеловал… не поцеловал даже, губами коснулся. «Я люблю тебя», — едва не вырвалось у Люды, но она вовремя сдержалась, поняла: еще рано, а душа заходилась в трепетном восторге. Потом… Что же было потом? Много пили… Мишка готовил коктейли, Андрей играл на гитаре… Что еще?.. Как в тумане. Никогда в жизни Люда так много не пила, никогда не была столь счастлива.
Ночью она проснулась: от выпитого разламывалась голова… Чужой дом, чужая постель, рядом… Мишка… Почему-то Мишка?!
С Мишкой они встречались еще полгода. Парнем он оказался в общем-то неплохим: предлагал зарегистрироваться, Люда не захотела. Может, зря… Когда бросила учиться, Мишка пристроил ее в ресторан.
И пошло-поехало…
Отец проснулся рано, посидел безмолвно на кровати, поднялся, стараясь не шуметь, оделся, осторожно толкнул Люду в плечо:
— Ну, поехал я.
— Чего?
— Поехал, говорю.
— Совсем, что ли?
— Ну.
Говорили шепотом, будто в комнате спал еще кто-то.
— Пожил бы.
— Домой надо. Че тут?
— Передавай привет… Как-нибудь там уж объясни…
— Ты… Это… От старухи-то выпишись.
— От какой стару… А-а. Выпишусь.
— Ну ладно, пошел я. Это… Может, домой приедешь… Пиши… Ну, пошел я.
…Люда достает из тумбочки альбом с фотографиями. Вот ей лет шесть, она сидит на траве, платьице ровненько расстилается полукругом, а в ручонке букетик с ромашками… Здесь — постарше, стоит у школьной калитки, ножка выдвинута вперед, руки в карманах пальто, а из рукавов беспомощно свисают варежки на тесемочках… «Господи», — шепчет Люда, и чувства ее будоражатся новым воспоминанием.
…Мишкин брат сидит на кухне, тычет вилкой в макароны на столе и внимательно, жуткими своими глазами смотрит на нее. «Влюбился, что ли?» — спрашивает Люда. «Нет, — отвечает он. — Просто подумалось, что когда-то ты была маленьким, хорошеньким ребенком и тебя мать купала в ванне, а отец, сам еще немытый после работы, стоял за спиной и смотрел через ее плечо». Отчего эти слова засели в памяти? Как же это так? Она уже плачет, не сдерживаясь, навзрыд, тянется к пачке сигарет…
А вечером ничего. Вечером хорошо. Поддадут с Ленкой, та возьмет гитару и споет:
А потом идешь по улице, шатаешься,
И от слез ты на прохожих натыкаешься,