К вечеру подсохло, дождевые потоки иссякли, лужи на проселочной дороге тоже исчезли. Теперь «Трабант» мог спокойно выбраться отсюда и добраться до шоссе. Петринский как будто только этого и ждал. Сел в машину, завел, хотя и не без труда, мотор и умчался в город, сказав жене, что едет в редакцию, чтобы связаться с Созополем. У них была якобы прямая связь с каким-то корреспондентом, который просто волшебник — уж он-то все разузнает. Евдокия совсем успокоилась. Простила Малину, только Пенке пригрозила, чтобы не повторяла глупостей младшей сестры, иначе оторвет ей голову, как цыпленку. Потом послушала по радио народные песни, поплакала, и от сердца совсем отлегло. Послеобеденное солнце совсем высушило землю, запахло травами и хвоей. Зачирикали попрятавшиеся было от дождя птицы. На дубе застучал дятел, завторили ему в ветвях вяза две горлицы. И это тоже знамение, подумала Евдокия.
В эти летние дни в редакции почти никого не было, все разъехались по курортам. Единственным человеком, так и не покинувшим свой пост, был главный редактор. Он утверждал, что лучше Софии курорта нет. И поэтому предпочитал не терять время в кемпингах и санаториях. Возможно, он был и прав, потому что жил у самой Витоши недалеко от села Драгалевцы, на даче, со всех сторон окруженной лугами и садами. К тому же в его распоряжении постоянно была служебная машина, которую он водил сам, так что расстояние не имело для него никакого значения.
Петринский застал главного за просмотром свежеотпечатанного номера.
— Петринский, — воскликнул главный, вставая со стула, — где ты пропадаешь? Тут без тебя такая скука… Ну садись, садись!
Петринский смущенно огляделся. Поздоровался с главным за руку, сел и устало вздохнул.
— Что-нибудь случилось? Ты почему вздыхаешь?
— Да так, ничего особенного. Семейные заботы.
— У кого их нет… Но творчество все-таки важнее… Как идут дела, успешно? Как твоя «Утопия»?
— Да пока никак… Что-то застряла.
— Э, браток, так не годится! Да что это с тобой?
Петринский снова посмотрел вокруг, остановил взгляд на телефонах — белом и черном — и еще глубже задумался. Белый предназначен для особых разговоров. Черный — для обычных. Петринский думал о Созополе, но ему не хотелось говорить при главном, особенно по семейным вопросам. Он почесал бакенбарды и снова вздохнул.
Внимательно на него посмотрев, главный еще раз спросил, что случилось. Петринский подробно рассказал всю историю, случившуюся с его любимой дочерью в приморском городе Созополе. Упомянул и о дипломатическом «Мерседесе». И о бегстве на Солнечный Берег. Главный утвердительно кивал. Потом набрал какой-то номер. Трубку взял его приятель из милиции. В общих чертах ему было рассказано все, что случилось в Созополе. Приятель выслушал, но ничего не пообещал. Главный позвонил еще куда-то, но и там было то же самое. Органы милиции не занимались интимной жизнью граждан. Сказали, что это все мелкие неприятности. К тому же ведь ничего плохого не случилось: свадьба, «Мерседес», дипломат! Любая девушка может только мечтать о таком! Главный похлопал Петринского по плечу, сказал: «Выше голову!» и заказал две чашки кофе, чтобы взбодриться.