Старик молчал. В том, что силы «кипят», он не сомневался. Важнее было другое — то, что Митка (как он его ласково называл) вернется, наконец, в Сырнево, и они будут вместе до КОНЦА! Пусть он даже и не ухаживает за ним, достаточно только чувствовать его присутствие, слышать во дворе его голос, вдыхать его запах, распространяемый вокруг телом хорошо поработавшего человека. Вот что важно! Все остальное — пустая болтовня! Ерунда! Потому-то старик и улыбался сейчас, и радовался, слушая о его планах и намерениях.
— Одобряю, сынок, одобряю! — сказал наконец он. — Только посмотри, что скажут на это местные, и решай.
— Конечно, отец, я это знаю. Не первый день в селе. Завтра же схожу к партсекретарю. Он раньше был агрономом. Не из местных, так что мы не знакомы, но познакомимся… Не помню, как его — Балтов, Балджиев, — не запомнил. Познакомимся! Доктор Москов говорит, что он тертый калач… и что самое важное — с ним можно серьезно поговорить!
— Балтов его зовут, — пояснил старик, — из Добруджи он. Я видел его только один раз, в амбулатории, когда ему меряли давление.
— И он тоже? — воскликнул сын и рассмеялся. — Не успел приехать, а уже давление меряет!.. Разнежились молодые кадры, отец! А спросили бы меня, каково мне было с дизелем!.. По двенадцать часов в пути, километраж, грузы… и снова на пост!
Глянул в окно и постучал по стеклу.
— Эй, Еленка, осторожней, а то и отцовские исподники свалятся в грязь… Побольше прищепок, говорю, — видишь, какой ветер!..
Пока железнодорожник давал указания жене, калитка открылась и во двор вошли двое: один помоложе, с трубкой во рту, а второй — доктор Москов.
— Отец! Гости идут! — воскликнул железнодорожник и засуетился. Неизвестно почему, но его смущал молодой человек с трубкой. Быстренько взбил подушку в изголовье больного, заботливо подоткнул одеяло, убрал со стола какую-то грязную тарелку и вышел встречать гостей.
Студент последнего курса Николай Влаев решил посетить больного (нанести «визит доброй воли»), чтобы выразить свои соболезнования — от себя и от имени отца, которому стечение чрезвычайных обстоятельств помешало приехать самому.
Войдя в кухню, Влаев сразу же спросил, можно ли здесь курить. И, не дожидаясь ответа, вынул изо рта трубку и выбил ее в печку.
— У больного не курят, — сказал он, взглянув на доктора Москова, — не так ли?
— Да, — ответил доктор, — хотя наш больной здоровее нас обоих.
Пошутив, гости за руку поздоровались с больным и с железнодорожником, хмуро глядящим под ноги и как будто готовым в любой момент вскочить и убежать из комнаты. Но он не убежал.