Он не успел закончить фразу. Со стороны душевых показался царь в купальном халате. Генерал, первым увидевший его, вскочил со скамьи и вытянулся по стойке «смирно». Профессор тоже встал.
— Ну, господа, — царь произнес это с улыбкой, у него было хорошее настроение, — вы пришли меня порадовать?
Он поздоровался с ними за руку, предложил сесть на скамью, сам уселся напротив них в плетеное кресло, поплотнее запахнул халат.
— Ваше величество, — начал профессор, — мы прибыли, чтобы доложить вам, что после отстранения главного виновника…
Борис перебил его:
— Вы называете это «отстранением», профессор?
— Но, ваше величество…
— Продолжайте, продолжайте. В английской прессе уже публикуют разные карикатуры. На одной из них, например, вы на блюде подносите мне голову этого, как его там? Ивайло Второй или Третий? Сколько развелось претендентов на престол, что всех и не упомнишь!
— Но, ваше величество, — сказал генерал, — он виновен во всех бедах Болгарии! Разве не так?
— Да, генерал, но вы могли бы это сделать и без лишнего шума. Мне не нравится этот шабаш в Славовице!
— Другого выхода не было, ваше величество! Лес рубят — щепки летят! Гнев народа…
— Он часто цитировал Дантона, — произнес профессор с иронией в голосе, — говорил…
— Что же именно, профессор? — полюбопытствовал Борис.
— «Я лучше сам пойду на гильотину, чем пошлю на гильотину других»!
— Гуманно! — воскликнул Борис. — Очень гуманно! — И демократично! Вам бы не мешало поучиться у него, профессор! Между прочим, что стало с этим капитаном… как его там?
— Капитан Харлаков, ваше величество! — доложил генерал.
— Подобным личностям не место в армии, генерал!
— Слушаюсь, ваше величество!
— Не люблю педантов!
— Так точно, ваше величество!
Борис вытер лысину платком и надел панаму.
— Разве я не прав, генерал?
— Совершенно правы, ваше величество! — ответили профессор и генерал в один голос.
Царь поудобнее устроился в кресле и продолжал:
— Не могу сказать, что мне приятны карикатуры, появляющиеся в западной прессе. Нам не может быть безразлично, что думают о нас Англия и Франция. Даже Сербия выражает свое неодобрение! Разве на таких условиях я подписал указы?
— Ваше величество…
— Не оправдывайтесь, профессор! Меня шокирует жестокость болгар. В Германии подобные вещи были бы немыслимы. Вы же его искололи всего ножами!
— Нам ничего об этом не известно, ваше величество.
— На его теле насчитали тридцать ножевых ран, профессор! Как это можно назвать? На него садились верхом, как на животное… а потом еще и обезглавили. Это переходит все границы, профессор!