— Майор! — закричал Димитров. — Где тебя носит, майор?
— Да вот, все скитаемся по белу свету как неприкаянные!
— Что нового в Варне?
— Новости плохие, Георгий! Ну да ничего!
Поезд на Софию отошел и начал набирать скорость, а майор, высунув голову из окна, все продолжал махать рукой, улыбаясь Димитрову.
Через несколько минут тронулся и поезд на Варну. Димитров и Люба стояли у окна, думая о том, что их ждет впереди. Партия возложила на них трудную задачу: как можно скорее встретиться с Коларовым.
— Интересно, куда это он ездил? — спросила Люба.
— Наверное, выполнял какое-нибудь поручение.
— Да, наступило время поручений! — вздохнула она.
Стучали колеса, поезд мчался все быстрее вперед, и черная грива дыма стлалась над равниной.
Долгая, нескончаемая борьба сблизила их, научила опираться друг на друга в трудные минуты. Когда они думали о том, сколько бурных и неожиданных событий им пришлось пережить за прошедшие годы, им казалось странным, что они остались целыми и невредимыми.
Она была молодой и красивой, когда приехала из Вены. Писала стихи, страстно выступала на собраниях. Ее светлое одухотворенное лицо привлекало к ней людей.
Он тоже был молод — они оказались ровесниками, оба родились в 1882 году. Неожиданно к ним пришла любовь. Трудно было устоять перед его страстным взором, его ораторским даром, смелостью, которую он проявлял на митингах и демонстрациях. Он, как многие в то время, отпустил бородку, обрамлявшую его продолговатое, смуглое, бледное лицо, ходил с тростью, носил широкополую шляпу, узкие брюки, длинный пиджак с неширокими лацканами, белую манишку и туго накрахмаленные манжеты — по моде тех лет. Она была швеей и понимала толк в хорошо сшитой модной одежде. Ей нравился его изысканный вкус, хотя сам он не обращал на свою внешность особого внимания и одевался с элегантной небрежностью, чем нравился ей еще больше. Но покоряло ее в нем другое — выражение лица и взгляд, который казался ей непостижимым. Сквозившая в его взоре внутренняя неуемность волновала ее, не давала покоя, где бы они с ним ни встречались, где бы она его ни видела.
Оба они были выходцами из тех низов, борьбе за счастье которых посвятили свою жизнь. Круглая сирота с раннего детства, выросшая в нищете, Люба не видела для себя в жизни другой надежды, другой веры, кроме надежды и веры в коммунизм. Еще в Вене, куда она поехала учиться, она сблизилась с марксистами, которые открыли ей глаза на мир. Приехав в Болгарию, она окончательно убедилась, что ее место в рядах рабочего класса, в рядах профсоюзного социалистического движения. В это время она писала стихи, редактировала газету швейников, ходила на собрания и митинги, на рабочие, вечеринки и пикники. Встретив Димитрова, она навсегда связала с ним свою жизнь. Она стремилась дать ему радость, поддержать его в трудные минуты, создать для него уют и приятную, теплую обстановку в их маленьком домике на Ополченской улице в бедном Ючбунаре. Здесь, в сущности, и началась для них обоих настоящая, сознательная жизнь, полностью отданная борьбе.