Луканов еще не встречался с Коларовым. Получилось так, что до заседания партийного Совета Луканов был постоянно занят и никак не мог найти время, чтобы заглянуть на нелегальную квартиру Коларова. Для этого были разные причины. А может, он избегал встречи. Но как бы там ни было, сейчас они встретились впервые со дня прибытия Коларова в Болгарию. Их встреча произошла на виду у всех членов Совета. Они обнялись, расцеловались, похлопали друг друга по плечам. Луканов был года на три-четыре старше Коларова, и ему подобало держаться как старшему. Коларов спокойно принимал это снисходительное отношение, но вместе с тем испытывал желание подчеркнуть и свое место в партии.
— Насколько я знаю, — шутливо сказал он, — еще есть порох в пороховницах!
— Да, — ответил Луканов, — ждем только тебя, чтобы зажечь фитиль!
— Вот я и прибыл.
— Очень рад!
Все заняли места вокруг овального стола, покрытого зеленым сукном. Перед каждым лежали блокнот и отточенный карандаш. На середине стола стояли графины с холодной водой и стаканы. Ничего другого не было. Да в этом не было и надобности. Сейчас их ждала работа, и к тому же серьезная.
Луканов открыл заседание. Сделал перекличку присутствующих, хотя люди и без того знали друг друга. Дал указание протоколисту отметить, кто из неявившихся отсутствует по уважительной причине, кто — по неуважительной, напомнил, чтобы указали дату и час начала заседания. Затем попросил присутствующих вести заметки и быть лаконичными в высказываниях. Все это показалось Коларову странным. Он отметил в блокноте: «5 августа. Посмотрим, что будет дальше!»
— Товарищи, — сказал Луканов, покончив с неизбежной процедурой, — девятого июня произошел неожиданный для нас военный переворот, или, как говорили древние римляне, пронунциаменто, который нарушил политическую жизнь в стране. Подготовка этого пронунциаменто началась еще в тысяча девятьсот двадцать втором году, когда состоялся пресловутый слет свекловодов в городе Велико-Тырново. Учитывая пассивное, безразличное отношение рабочего класса к борьбе двух основных буржуазных группировок страны, мы, не отступая от резолюции, принятой двадцать четвертого апреля текущего года, и не снимая с повестки дня вопроса о власти, заняли позицию нейтралитета. Наш нейтралитет вытекает из тех политических событий, о которых товарищи из Исполкома Коминтерна не знали и не могли знать. Естественно, они не были знакомы с тем, в каких условиях находимся мы здесь, и не могли правильно ориентироваться в создавшейся ситуации. Вот почему я был вынужден в срочном порядке направить свой доклад в Москву, содержание которого стало там известно лишь некоторое время спустя…