Сняв плащ и кепку, Гаврил молча шел впереди своих спутников. Все было сказано, передумано, взвешено. Оставалось только гадать: восстанет Враца или не восстанет?
Но он был не из тех, кто привык гадать. Вся его жизнь прошла в мире конкретных категорий: бедные и богатые, рабы и господа, эксплуатируемые и эксплуататоры, простые труженики и снобы, люди и звери, хижины и дворцы, свобода и тирания… И в сфере этих категорий он определял свое место, свою позицию, свою мораль. Никаких средних понятий для него не существовало. Он считал, что человек может находиться либо по одну, либо по другую сторону баррикады. С этой категоричностью он определил и свою точку зрения. Когда встал вопрос: «За восстание или против», он высказался «за». Тогда он сказал: «Мы достаточно говорили о революции, пришло время ее делать!» Таким и запомнил его Васил Коларов.
«Гаврил Генов был одним из тех местных партийных руководителей, которые не были согласны с глубоко ошибочной позицией, занятой Центральным Комитетом во время переворота 9 июня. Он правильно понимал характер кризиса, наступившего в результате фашистского переворота 9 июня, правильно понимал задачи партии, которые возлагались на нее в условиях, создавшихся в результате переворота, и настаивал на решительных действиях вместе с Земледельческим союзом против путчистов».
Принципы и мораль этого человека были выплавлены в жарких схватках на протяжении многих лет жизни.
Он родился в селе Живовцы, находящемся в восьми километрах от Фердинанда. Вырос в Соточино, неподалеку от станции Мездра. Отец его, Горан, погиб молодым, когда на него опрокинулась телега со снопами. Мать, Младена, оставшись вдовой, вышла замуж за вдовца из близлежащего села. Там Младену встретило четверо детей, а вместе с ее ребенком стало пять. В такой большой семье и рос Гаврил.
На первый взгляд он ничем не отличался от остальных крестьянских ребятишек-пастушков, босых и голодных детей бедняков. Однажды, когда он уже начал ходить в школу, учитель Цеко Тодоров сказал матери: «Этот мальчик не похож на других. Вы должны дать ему образование. Продайте поле его отца Горана в Живовцах и выучите его».
Таковы были учителя в этом своеобразном Диарбекире[15] — прогрессивные люди, оставившие неизгладимый след в памяти: Цеко Тодоров, Димитр Филипов, Марко Марков. Они выступали с лекциями, собирали средства для оказания помощи беднякам, учили, давали напутствия в жизнь, спорили с попами и сельскими старостами, поднимали народ на борьбу. Такими их помнит и протоиерей Йордан из города Фердинанда.