Протоиерей возмущался, но правда была сильнее закона божьего.
— Дети, — говорил учитель Цеко, — кто из вас может мне прочитать наизусть поэму Ивана Вазова «Громада»?
Все поднимали руки.
— Всю, господин учитель?
— Всю.
— О, она очень большая!
— Тогда — только начало и конец. Вставай, Гаврил!
— Я охрип, господин учитель.
— Он сосульки ест на переменах, господин учитель!
— Дети, я же вам говорил, чтобы вы не ели сосулек. И кое-что другое говорил. О чем еще я вам говорил, дети? Кто вспомнит?
— Чтобы мы не ябедничали, господин учитель! — сказал Гаврил.
— Точно! Не ябедничать! Итак, дети, внимание! Начинай, Гаврил!..
Крепко любит юный Камен
Красавицу Цену.
Ей он сердцем и душою
Верен неизменно…
Учитель Цеко ходит между партами, смотрит в окно на снежные сугробы и синеватый дым, поднимающийся из труб.
Не за то, что всюду знают
Цену — дочку кмета
И отца ее богатству
Меры-счету нету, —
А за ум ее, за сердце,
Доброе такое,
И за то, что очи Цены —
Учитель стоит задумавшись у окна, потом опять начинает расхаживать между партами. Вдруг мальчик умоляет:
— Все, господин учитель! Кто знает больше, пусть продолжит. Я сколько знаю, столько и рассказал!
Учитель смотрит на него удивленно.
— Так не говорят, Гаврил!
— А как говорят?
— Спокойнее, учтивее. А так как ты отлично декламируешь, хотя и охрип, вот тебе книжка, прочти поэму до конца… Это в наказание за то, что ты ответил грубо. Ну, начинай! Медленно и громко!..
Дети радостно шумят. Учитель им показывает на прут, лежащий у классной доски, и они утихают. По комнате снова разносится голос Гаврила — хриплый, глухой, далекий. Слышится гудение железной печки. А когда мальчик доходит до конца поэмы, голос его почти исчезает:
А громада беспрерывно
Все растет незримо.
И бросает камень всякий,
Кто проходит мимо.
Ведь не так-то скоро слезы
Бедняцкие сохнут,
А в душе воспоминанья
Тяжкие не глохнут…
Учитель берет книжку у мальчика, кладет руку на его стриженую голову, тихо произносит:
— Садись! Сегодня ты хорошо ответил урок… Завтра Исай прочтет о господине Михалаки. А послезавтра — о Парижской коммуне.
«…Плачьте о Париже, столице разврата и цивилизации, школе шпионства и рабства. Плачьте, филантропы, о дворцах страшных вампиров и великих тиранов, о памятниках глупости и варварства, сооруженных из отсеченных глав стольких предтеч, стольких великих мыслителей и поэтов, из обглоданных костей стольких мучеников за хлеб насущный. Плачьте!»[17]
Весной ходили на речку. Там, среди полей и леса, слушали легенды о временах римского владычества:
«…Жил царь, которого звали Октавиан Август. Его именем названа наша река Огоста. Этот царь заставлял рабов искать для него золото в желтых песках реки. Раз в год рабам разрешалось видеться со своими близкими. Изрытую и пустынную местность вокруг и сейчас называют Свидня