— А ваши стихи мне очень понравились, — говорил Панов Любе, идя вместе с ними в толпе. — Это — настоящая поэзия!
— Спасибо!
— Я понял, что вы из Сербии и пишете по-сербски.
— Да, по это не так важно.
— Конечно, конечно, — согласился он и добавил: — А не выпить ли нам пива в буфете?
— Почему бы и нет?
В дверях они встретились с Лукановым и другими руководителями партии, которые тоже направлялись в буфет. Димитров сразу понял, что этот «корреспондент» из Перника, таинственный курьер военной организации, назвавший себя Пановым, знаком и с Лукановым, и с Кабакчиевым… А с Антоном Ивановым он держался совсем просто. Все это приятно удивило Димитрова и Любу. Панов же улыбался им и говорил шепотом, стараясь, чтобы его не слышали другие:
— В действительности же я знаю вас давно, товарищ Димитров, хотя вы и не догадывались о моем существовании. Но сегодня пришлось открыться вам…
Он загадочно улыбался. Димитров положил руку ему на плечо, и так они вместе, почти в обнимку вошли в буфет.
Там к ним подошел Халачев, плевенский знакомый Димитрова и Любы. Некоторое время они говорили о стихотворении, написанном Любой. Никто не скрывал своего восхищения. Халачев неожиданно для всех вдруг сказал:
— А мы в Плевене уже вооружаемся.
Димитров удивленно посмотрел на него, а Люба спросила:
— Что это значит: «уже вооружаемся»?
— Это значит, — ответил Халачев, — что от революционных песен мы переходим к революционным действиям.
— Или, иначе говоря, — улыбнулся Панов, с видом заговорщика глядя на Халачева, — «продай пальто, купи винтовку»!
— Вот именно!
— Да, товарищ Димитров, — продолжал все так же загадочно Панов, — и я лично уже сделал это.
— Не слишком ли рано?
— Нет, товарищ Димитров, такая вот штучка никогда не помешает, — ответил Панов, вынимая из кармана маленький пистолет.
Димитров и Люба осторожно оглянулись, не наблюдает ли кто за ними. Затем спросили в один голос:
— Откуда он у вас?
Панов улыбнулся:
— Я дарю его вам, товарищ Люба!
— За что же?
— За отличный обед… И за прекрасное стихотворение!
— Спасибо, — улыбнулась Люба, с интересом рассматривая оружие. — Он дамский?
— Не имеет значения, мужской он или дамский. Главное — что он стреляет.
— Спасибо, — повторила она. — А вам самому он не нужен?
— Тот, кто пишет стихи, — сказал Халачев, — должен уметь владеть и оружием.
— Или, как говорится, — улыбнулся Димитров, — владеть пером и мечом!
— Правильно! — сказал Панов. — А в следующий раз я привезу «меч» и вам.
— Тоже по распоряжению бая Стоянова?
— Пошутить, товарищ Димитров, иногда и сам господь не прочь, хотя мы с вами и не верим в бога… Однако мне пора идти — дорога дальняя.