— Какой еще неизвестный? — вздрогнул Стамболийский.
— Какой-то блондин в канотье. Говорит, что вы с ним старые друзья.
— Друзья, — проворчал Стамболийский, развертывая газету, — здесь мы все друзья.
— Вот и я ему то же самое говорю, а он не отстает, нахальный такой. Мое дело доложить, а вы, господин, сами решайте, принимать его или нет.
— Сначала пообедаем.
— И я ему то же самое сказал, а он знай свое. Пять минут да пять минут. Упомянул какого-то Горчева.
— Кирчо!
— Извиняюсь, господин министр!
— Иди занимайся своим делом! И сними эту дурацкую пластинку! Надоело весь день гоготанье слушать! Заведи народную музыку… Это что еще за фанаберия?
— Немного смеха, господин министр… Может, свиштовское хоро поставить?
— Ну, ладно, ладно, поменьше разглагольствуй. Да скажи, чтобы поторопились с обедом, уже два часа пробило!
— Скажу, господин министр, но княгини еще моются.
— Сказано тебе — не болтай лишнего! — вспылил Стамболийский и швырнул газету на пол.
Кирчо нагнулся, чтобы поднять ее. И тут на веранде появились свежие, бодрые, румяные, тщательно причесанные, в легких розовых платьях княгини. Увидев их, Кирчо растерялся.
— С легким паром, ваши высочества! — произнес он и, кланяясь, попятился с веранды.
Царь Борис, закрываясь газетой, похихикивал, а его сестры расположились в плетеных креслах и кокетливо заговорили:
— Никогда не забудем это чудесное село, господин Стамболийский, и сегодняшнюю охоту…
Граммофон играл песню жнецов, печальную и протяжную. Слушая ее, княгини и их брат погрустнели, а хозяин дома встал и сердито посмотрел в сторону столовой. Обед задерживался.
— Я велел этому парню завести веселую музыку, а он знай свое. Вот упрямый болгарин!
— Он очень мил, господин Стамболийский!
— Как же — «мил»! Знаю я его! В этом доме не я, а он хозяин. Делает все что ему заблагорассудится.
Княгини рассмеялись. А брат их все так же продолжал прикрываться газетой.
— Упрямство — прекрасная болгарская черта, господин премьер! С такими подданными можно чудеса делать!
— Вы так думаете? — ответил хозяин. — Ну а как прошла охота? Из-за этого Кирчо я забыл спросить вас о ней.
— Отличная охота, господин Стамболийский!
— Давно не было такой охоты.
Только они начали рассказывать об охоте, как в дверях опять показалась стриженая голова Кирчо. На этот раз он был очень озабочен.
— Неизвестный настаивает на встрече, господин министр! Передает, привет от Горчева. «Хочу, — говорит, — его видеть, и все тут!»
Стамболийский в отчаянии махнул рукой, отстранил стоявшего в дверях Кирчо и побежал по деревянной лестнице вниз. Царь опустил газету и долгим взглядом посмотрел на дверь, за которой скрылись Кирчо и его хозяин.