— И как говорит, товарищ Димитров!
— Можно и так. Но мы слишком много выстрадали, чтобы оставаться равнодушными…
— Да, товарищ Димитров, нам нельзя быть равнодушными. Сейчас не время для равнодушия.
— Как и для пристрастия.
— Может быть…
— Вы были у Кабакчиева?
— Нет. Вы второй после Луканова, к кому я пришел. Появляться на улицах сейчас очень опасно.
Майор встал и начал ходить по тесной комнате.
— Тиран свергнут… Тиран свергнут… — бормотал он. — А эти расхаживают по улицам с примкнутыми штыками. Борьба между двумя группировками буржуазии!
— Да, это так, Панов!
— А мне приходится устраивать маскарад, изображать бравого офицера.
— Коммунистов арестовывают?
— Пока еще нет, но этого не миновать. Раз повадился волк в стадо к соседу, доберется и до нашего.
— А что ты на это скажешь, Люба? — обратился Димитров к жене. — Почему молчишь? Что ты скажешь?
— О чем?
— О двух группировках буржуазии.
— Не знаю, — пожала Люба плечами. — Ничего не могу сказать!
— Бургасские болота… дубинки. Для чего все это было нужно? Для чего?
— Вот и я задаю себе тот же самый вопрос, товарищ Димитров. Для чего все это было нужно Стамболийскому?
При упоминании фамилии Стамболийского все замолчали. Потом Димитров осторожно спросил:
— А Стамболийский жив?
— Не знаю.
— А какова обстановка на периферии?
— Неизвестно!
— Неужели нет никаких сведений?
— Абсолютно никаких!
— Может быть, Халачев…
— Возможно…
Димитров долго молчал, стоя у окна. Затем спросил:
— А новые министры, кто они?
— Пока что известен только новый премьер.
— Кто же он?
— Александр Цанков…
Они еще долго разговаривали за чаем. Припоминали события последних месяцев, споры и резолюции, парламентские дебаты. А в это время за стенами дома по Ополченской улице и бульвару Царя Освободителя, по бульвару Христо Ботева и улице Марии-Луизы, по сотням других улиц и улочек громыхали кованые солдатские сапоги.
Спустя годы в «Истории Болгарской коммунистической партии» будет написано:
«…силы реакции действовали объединенно — от Конституционного блока и Военной лиги до царя Бориса; они завоевали также поддержку известных мелкобуржуазных кругов (социал-демократов, радикалов);
в то же время силы народа в лице его самых крупных и авторитетных организаций — БКП и БЗНС политически были разобщены; они находились в состоянии конфликта, вели между собой острую и ничем не оправданную борьбу.
Эти взаимоотношения являлись главным неблагоприятным обстоятельством, обрекавшим народ на поражение перед организованным наступлением реакции. Они же были главным благоприятным обстоятельством, которое давало фашистским заговорщикам громадные политические преимущества и фактически гарантировало успех переворота»